Арсений Гулыга - Русская Идея как постсовременная проблема

Национальный вопрос сегодня находится в центре многих социальных коллизий. В нашей стране отношения между народами осложнены некомпетентным административным, порой преступным вмешательством в их жизнь. Говорили о "дружбе народов", а воспитывали вражду. Где, когда целые нации подвергались гонениям и депортации, сгонялись с насиженных мест и отправлялись, как преступники, на поселение? Для иных Россия превратилась в "тюрьму народов", из которой надо бежать, сломя голову.

Национальный вопрос запутан у нас до предела. Начать с того, что мы живем во власти формальных, догматических представлений о природе наций. Мы все еще толкуем о сталинских "четырех признаках" — общность экономики, территории, языка и "психического склада". Пример евреев и цыган однако показал, что можно сознавать себя нацией, не имея ни своей территории, ни общей экономики. Вопрос о национальной территории оказался особенно порочным в последние годы. "Это наша земля", — говорят армяне в Нагорном Карабахе и требуют присоединения его к своей республике. "Нет, наша", — отвечают азербайджанцы, и начинается междоусобица, конца которой не видно.

"Уходите с нашей земли, мигранты и оккупанты", — говорят эстонцы русским, забывая, что за землю эту заплачено и русской кровью, что в эту землю вложен и русский труд, что рядом их соплеменники финны спокойно уживаются со шведами, шведский язык обязателен, как и финский, хотя шведов в Финляндии всего пятая часть населения.

Вопрос о единстве языка крайне важен для жизни нации, и все же не он определяет ее бытие: швейцарская нация говорит на трех языках; евреи, отправляющиеся на вновь обретенную родину, заново учат иврит. Русские эмигранты во втором и третьем поколении порой едва говорят на родном языке, но считают себя русскими и тоскуют по родной земле.

"Психический склад" — это уже нечто более серьезное. Разумеется, речь идет не о каких-то отдельных черты характера, принадлежащих только данному народу, этого нет, есть некая целостность "народной души", которая входит в более широкое понятие национальной культуры. Единство культуры, понимаемой как система ценностей, — вот главный признак нации. Здесь много иррационального, совершенно необъяснимого, но это реальность, с которой приходится считаться: образ жизни, традиции, привычки, взаимоотношение и взаимодоверие, то, чем мы больше всего дорожим, без чего мы чувствуем себя несчастными.

Нация являет собой органическое единство, частью которого чувствует себя человек от рождения и до смерти, вне которого он теряется, становится незащищенным. Нация — это общность судьбы и надежды, если говорить метафорически. Прав Бердяев: "Все попытки рационального определения национальности ведут к неудачам. Природа национальности неопределима ни по каким рационально-уловимым признакам. Ни раса, ни территория, ни язык, ни религия не являются признаками, определяющими национальность, хотя все они играют ту или иную роль в ее определении. Национальность — сложное историческое образование, она формируется в результате сложного смешения рас и племен, многих перераспределений земель, с которыми она связывает свою судьбу в ходе духовно-культурного процесса, созидающего ее неповторимый духовный пик. И в результате всех исторических и психологических исследований остается неразложимый и неуловимый остаток, в котором и заключается вся тайна национальной индивидуальности.

Национальность — таинственна, мистична, иррациональна, как и всякое индивидуальное бытие" [48] Бердяев Н. Судьба России. М., 1918, с. 97. .

Разрушение традиционных устоев (веками сложившейся системы ценностей) губительно для нации. Коммунистический режим, хозяйничавший в нашей стране, только этим и занимался. Целью было "слияние наций", а точнее — превращение народов в легко манипулируемое быдло. Современные этнические конфликты — прямое следствие такой политики.

Нация — это общность святынь. В былые времена "русский" и "православный" были синонимами. Если ты крещен, все права тебе и полное доверие, никто не станет спрашивать о папе и маме, дедушке и бабушке, вычислять, сколько процентов в тебе "чистой" крови — пятьдесят или двадцать пять. Этот расистский бред — порождение наших дней, казарменно-социалистических порядков.

Нации не собираются сливаться, но не нужно устанавливать дополнительные перегородки между ними. Национальность — вопрос не происхождения, а поведения, не "крови", а культуры, того культурного стереотипа, который стал родным. Это то, что немцы называют Wahlheimat. Каждый волен сам выбирать себе национальность, нельзя в нее затаскивать, нельзя из нее выталкивать. Можно жить среди русских и не принимая их "веру". (Тогда только не надо претендовать на лидерство, нельзя рассматривать народ как средство, как материал для манипуляции, это вызывает протест и эксцессы).