Сергей Хоружий - «Бывают странные сближенья» - Патанджали, Палама, Кьеркегор как предтечи антропологии размыкания

Связь с размыканием тут самая непосредственная: общая черта всех формаций отчаяния – замкнутость, и путь сквозь них есть преодоление замкнутости. Изощренная аналитика замкнутости, развиваемая здесь, выдвигает, в частности, важный, глубоко личный для Кьеркегора принцип максимального приближения к вере, к Богу – через максимальное удаление от Него, и сразу вслед за таким удалением. Очевидно, что это – существенная модификация присущей духовной практике модели размыкания в последовательном, поступательном восхождении к Телосу. И наконец, в последнем сценарии, в «Упражнении в христианстве», принцип, под знаком которого выстраивается размыкание человека, передается формулой «одновременность со Христом»: «Верующий должен быть всегда одновременным присутствию Иисуса... эта одновременность есть условие веры или точней, она и есть сама вера» [7] 1 S.Kierkegaard. Einubung im Christentum. Jakob Hegner Verlag. Koln-Olten, 1951. S.57. . Данный принцип выражает не свойство темпоральности, а структуру экзистенции: по Кьеркегору, я обладаю одновременностью со всем тем, что присутствует как подлинная действительность в моей внутренней реальности. Поэтому одновременность со Христом равносильна совершенной открытости ко Христу, и в отдельных аспектах этот принцип близок к православному принципу синергии.

Как можем видеть, все шесть сценариев размыкания построены на очень разных производящих принципах; и априори они могли бы не иметь никакого единства меж собой, оставаясь лишь отдельными, взаимно не связанными разработками сходной проблематики.

Сам автор не делает видимых усилий как-либо их связать и согласовать, выстроить если не в систему, то хотя бы в цельность. И тем не менее цельность, внутреннее единство собрания сценариев налицо. В философском аспекте, все сценарии Кьеркегора актуализуют мощный импульс к освобождению от давящей нормативности дискурса классической метафизики – нормативности, которая для него воплощалась, прежде всего, в Гегеле, в его Системе. Они неуклонно продвигаются к созданию альтернативного дискурса – дискурса экзистенциальной философии, и уже в «Ненаучном послесловии» этот дискурс в его основаниях сформирован и демонстрируется в действии. В религиозном аспекте, единство всего пути мыслителя еще более наглядно. От сценария к сценарию мы видим ясно созревание духовного опыта, который столь же неуклонно продвигается вглубь христианской жизни, все более концентрируясь на главной задаче и заботе христианина, на общении со Христом; и в последнем сценарии Кьеркегор говорит об этой главной задаче уже с полнейшей открытостью и прямотой.

При всей беглости, наше резюме философии Кьеркегора не оставляет сомнений в том, что эта философия также должна быть причислена к истокам антропологии размыкания. В сопоставлении с истоками в духовных практиках, здесь – существенно иной род истока. В нем несравненно более тщательная, богатая концептуальная разработка; но, с другой стороны, в нем гораздо менее освещены и раскрыты высшие ступени размыкания человека в бытии, подступы к Телосу онтологического размыкания. Парадигма последовательного, поступательного восхождения к Телосу не реализуется ни в философии Кьеркегора, ни в его жизни. Он не был Учителем Раскрытой Ладони; на всем пути философа его ладонь скорее только стремится стать полностью раскрытой.

Однако подобная позиция близка, созвучна философскому сознанию и разуму. Когда в 20 в. философия Кьеркегора была наконец замечена и оценена, она сразу и сильно стимулировала движение «преодоления метафизики» как в философской, так и в религиозной мысли. Разумеется, она подтолкнула появление европейского экзистенциализма; но, наряду с этим, она указала и возможность неклассического философского дискурса на основе парадигмы размыкания человека. В западной философии появились многие значительные концепции и учения, близко родственные антропологии размыкания. Самое крупное из таких явлений – философия Хайдеггера. В «Бытии и времени» категория размыкания (Erschliessung) вводится явно и служит одним из важнейших экзистенциалов; у позднего же Хайдеггера сам термин «размыкание» не употребляется, но тем не менее конституция человека продолжает соответствовать парадигме размыкания.

Явно или неявно, размыкание человека всегда присутствует и в диалогической философии – у Бубера, Розенштока-Хюсси, Бахтина. Диалог – активность, размыкающая человека к Другому, диалогическому партнеру, и конституция человека в общении, диалоге есть неизбежно конституция в парадигме размыкания. Не может не иметь связи с этой парадигмой и философия Левинаса, еще более сосредоточенная на фигуре Другого: примат Другого необходимо предполагает мое размыкание к нему. У Левинаса концепция размыкания получает оригинальное развитие: его анти-бытийная, анти-онтологическая установка диктует задачу «вырваться за пределы бытийности», разомкнуть себя уже не в бытии, а в некое «не-место» (non-lieu, специфическое апофатическое понятие Левинаса).