Сергей Хоружий - Философия Кьеркегора как антропология размыкания

Спасибо.

Д.К. Бурлака:Спасибо, совершенно превосходное выступление! Коллеги, постарайтесь, чтобы ваши вопросы к Сергею Сергеевичу не перерастали в получасовые прения.

Вопрос:( Девушка представляется, неразборчиво ), Самарский университет. Сергей Сергеевич, если позволите вопрос такой. В чем сам Кьеркегор видел необходимость разрыва помолвки? И в чем же Кьеркегор видел онтологическую необходимость вот этого зависания на границе? Спасибо.

С.С. Хоружий:Понятно. Вопросы — из основных, просто мне некогда было самому проставить все точки над i. Что касается чисто биографического вопроса, то ответа на него нет. Биографы его не знают, истинная причина разрыва помолвки считается неизвестной, и каждый, как говорится, решает в меру собственной испорченности. Так, Лев Шестов утверждал, что дело, безусловно, в импотенции Кьеркегора, отчего я со слова «испорченность» и начал. Но это крайнее мнение, и в эту версию — как, впрочем, и во все другие — не всё укладывается в биографии Кьеркегора. Однако сказать я должен совсем другое: что по самой сути феномена Кьеркегора, ответа на этот вопрос и не может быть. Есть главный мотив, который даже слишком резко, слишком навязчиво доносится до нас с каждой страницы Кьеркегора. Это — невероятный акцент на обращенности внутрь, невероятный акцент на том, что только внутренняя жизнь, внутренняя реальность человека суть подлинная жизнь и подлинная реальность. Все выражения этого подлинного вовне так или иначе обречены быть ложными. Эта диалектика внутреннего и внешнего, диалектика невозможности истинного выражения внутренней реальности, принципиальна для Кьеркегора. И потому это главное из событий его внутренней реальности заведомо не имеет адекватного внешнего выражения. Пусть даже мы в точности знали бы биографию Кьеркегора в 1841 году, расписанную по дням, всё равно это была бы ложь.

Д.К. Бурлака:Игорь Иванович, пожалуйста.

И.И. Евлампиев:Сергей Сергеевич, у меня два вопроса, которые я хотел бы Вам задать. Первый касается Вашей оценки классической немецкой философии, Канта и Гегеля, в частности. Всё-таки, мне кажется, здесь есть некая чрезмерная однозначность. Как тогда Вы интерпретируете в рамках Вашего подхода известное суждение Канта о том, что он коперниканский переворот совершил, ведь человека в центр поместил…

С.С. Хоружий:Отнюдь нет! Разумеется, не человека, а субъекта.

И.И. Евлампиев:Ну, всё равно, коперниканский переворот.

С.С. Хоружий:Нет-нет-нет! Трижды «не всё равно».

И.И. Евлампиев:Ну, хорошо, я понял.

С.С. Хоружий:Ибо субъект — это уж точно не человек.

И.И. Евлампиев:Ну, а как тогда Вы относитесь…

С.С. Хоружий:Весь антропологический поворот, многотрудные усилия нескольких десятилетий, сводились, если угодно, к тому, чтобы похоронить субъекта — чтобы вслед за его кончиной смог ожить человек. Последнее и до сих пор еще не очень удалось.

И.И. Евлампиев:Ну, хорошо. А тогда как вот этот феномен неогегельянства…? Ведь тогда же Гегель тоже как-то не укладывается в такую однозначную модель.

С.С. Хоружий:Конечно, не укладывается. Всё, что я говорил о классическом немецком идеализме нужно понимать и не просто cum grano salis, а как великую вульгаризацию, которая справедлива только в узком, необходимом мне контексте.

И.И. Евлампиев:Хорошо, спасибо, да. Тогда уже по Кьеркегору, уже более важный вопрос. Вот то, что Вы говорили о Вашем понятии размыкания, очень напоминает понятие, собственно «экзистенции» Хайдеггера. Это ж тоже размыкание к бытию. Но тогда возникает вопрос: в чем тогда Вы видите разницу? Уж очень тут похоже и тогда важно понять принципиальное различие Вашего концепта размыкания и экзистенции Хайдеггера как некоего акта тоже выхода к бытию.

С.С. Хоружий:Вот здесь вопросы действительно важные и крупные — собственно, целая тема о концептах, так или иначе родственных размыканию. Но сформулированы они были слишком огульно и неточно. Если говорить об экзистенции, то она несомненно близка к размыканию. Но, во-первых, близость еще не совпадение, и в характере близости надо разбираться. Во-вторых, экзистенция есть уже и у Кьеркегора, а не только у Хайдеггера, и мне глубоко непонятно, почему Вы увидели сходство именно с Хайдеггером, хотя для начала следовало бы сближать с Кьеркегором. А третье, самое существенное, в том, что у Хайдеггера существует обширный и достаточно сложный дискурс размыкания, в котором концепт экзистенции — совсем не главная часть.