Карл Поппер - Нищета историцизма

Такие тенденции в историцизме привлекают тех, кто чувствует в себе призвание к активности, к вмешательству, особенно в дела человеческие, тех, кто не хочет мириться с существующим порядком вещей и не считает его неизбежным.

Назовем стремление к активности и неприятие "покоя" активизмом. Более подробно об отношениях историцизма и активизма см. в разделах 17 и 18, а сейчас я позволю себе привести наставление известного историциста Маркса, в котором выражается "активистская позиция": "Философы лишь различным образом объясняли мир но дело заключается в том, чтобы его изменить".

Метод эксперимента состоит в том, чтобы установить искусственный контроль и искусственную изоляцию, обеспечивая тем самым воспроизведение сходных условий и следующих из них определенных результатов. Он основан на той идее, что в результате сходных обстоятельств происходят сходные вещи. Согласно историцизму, в социологии этот метод неприменим. От нем не было бы пользы, даже если бы он был применим в этой области. Ибо, поскольку известные условия существуют только в границах каком-то одном периода, результат любом эксперимента будет иметь весьма ограниченное значение. Кроме того, в области социологии искусственная изоляция исключила бы как раз самые важные факторы. Робинзон Крузо и его индивидуальное хозяйство не могут служить значимой экономической моделью; дело в том, что экономические проблемы являются результатом экономического взаимодействия индивидов и групп.

Историцисты также доказывают невозможность никаких по-настоящему ценных экспериментов.

Широкомасштабные социологические эксперименты нельзя считать экспериментами в физическом смысле слова. Их целью является не увеличение знания, а достижение политического успеха. И выполняются они не в лаборатории, отгороженной от внешнего мира; напротив, само их проведение влияет на состояние общества. Их никогда нельзя повторить в точности, поскольку предыдущий эксперимент уже изменил начальные условия.

Последний аргумент заслуживает более подробном разбора. Как уже говорилось, историцизм отрицает возможность повторения широкомасштабных социальных экспериментов в условиях, которые были бы в точности подобны предыдущим, поскольку на них воздействует первый эксперимент. В основе этот аргумента лежит идея, что у общества, как у организма, имеется своего рода память, в которой сохраняется его история.

В биологии об истории жизни организма говорят постольку, поскольку организм частично обусловлен прошлыми событиями. Если события повторяются, то они теряют для воспринимающем их организма характер новизны, в них появляется нечто привычное. Именно поэтому восприятие. повторившегося события — не то же самое, что восприятие исходного события. Восприятие повторения является новым восприятием. Повторение уже наблюдавшихся событий может поэтому вызывать в наблюдателе новые восприятия. Повторение образует новые привычки, оно сопровождается и новыми привычными условиями. Поэтому сумма всех условий — как внешних, так и внутренних, — при которых мы повторяем эксперимент с организмом, не может походить на условия первого эксперимента так, чтобы можно было говорить о подлинном повторении. Ибо в организме, который учится на опыте, даже точное воспроизведение условий окружающей среды сопровождалось бы новыми внутренними состояниями.

Согласно историцизму, общество тоже воспринимает: у него тоже есть своя история. Быть может, оно учится чересчур медленно на (частичных) повторениях своей истории, но это несомненно происходит в той мере, в какой оно частично обусловлено своим прошлым. В противном случае традиции, традиционная привязанность и неприязнь, доверие и недоверие не играли бы такой важной роли в социальной жизни. Подлинное повторение в социальной истории невозможно. Это означает, что новые события происходят постоянно. История повторяется, однако она никогда не повторяется в точности, особенно если события исторически значимы и оказывают продолжительное воздействие на общество.

В мире, который описывает физика, ничего по-настоящему нового не происходит. Даже в новой машине мы всегда можем увидеть перекомбинацию старых частей. Новизна в физике — это просто иные расположения и перекомбинации. Напротив, социальная новизна, как и биологическая новизна, является новизной подлинной. Это истинная (real) новизна, не сводимая к иному расположению [известных] частей. Ибо в социальной жизни известные факторы, расположенные по-новому, уже не являются теми же самыми старыми факторами.