Василий Джелдашов: Карлос Кастанеда. Расколотое знание

«Дождевые тучи, потемняющие небесный свод широко раскинутою и многоветвистою сению, в глубочайшей, незапамятной древности были уподоблены дереву-великану, обнимающему собою весь мир, – дереву, ветви которого обращены вниз – к земле, а корни простираются до самого высокого неба. О таком всемирном дереве сохраняются самые живые предания во всех языческих религиях арийских народов, и после превосходных исследований Куна несомненно, что это баснословное дерево есть мифическое представление тучи, живая вода (амрита) при его корнях и мёд, капающий с его листьев, метафорические названия дождя и росы.

Эдда рассказывает о старом, мировом, серединном дереве Иггдразилли. По ветвям и у корней Иггдразилли размещаются различные животные; орёл, белка, четыре оленя и змеи. Имя орла неизвестно; но это – мудрая многознающая птица, промеж глаз которой сидит ястреб». Такие сведения приводит А. Н. Афанасьев в своём объёмистом труде «Поэтические воззрения славян на природу». Сведения – и не более того.

Имя орла неизвестно – да и зачем этой сущности имя? Она существовала до нас и будет существовать после. Нам же так безумно хочется пригвоздить её какой-либо кличкой, заклеймить её. Но ведь и только, это всё, что мы можем сделать с этой силой, а вот действовать так, как она того требует, – мы ленимся.

«Взял он мешок и полез на дуб. Лез, лез и взобрался на небо. Здесь русская сказка отражает широкое представление, что два мира (а иногда и три – подземный, земной и небесный) соединены деревом. Этому представлению посвящена глава 7 работы Штеренберга о культе орла у сибирских народов. Самое интересное для нас то, что представление о дереве-посреднике связано с представлением о птице». ( Корни .) Как мы видим, наше предположение подтверждается. Эта сила в народной памяти стала восприниматься то деревом, то птицей, то орлом на дереве (может, в этом случае имел место обмен опытом древних шаманов?).

«– Я поинтересовался, почему источник эманаций назвали Орлом. Потому ли, что орлам вообще люди склонны приписывать важные свойства?

Просто в данном случае нечто непознаваемое смутно напоминает образ из сферы известного. И в результате орлам стали приписывать свойства, которыми они никогда не обладали. Но подобные вещи происходят всегда, когда впечатлительные люди берутся за то, что требует абсолютной уравновешенности. Ведь среди видящих встречаются самые разные типы.

– То есть ты хочешь сказать, что существуют различные типы видящих?

– Нет. Я хочу сказать, что существует масса сентиментальных глупцов, которые становятся видящими. Ведь видящие – человеческие существа, не лишённые множества слабостей. Нет, не так. Человеческие существа, не лишённые множества слабостей, способные стать видящими. Это подобно тому, как иногда жалкие людишки становятся отличными учёными.

Такие видящие забывают о том удивительном чуде, каковым является мир. И когда жалкий человек становится видящим, сам факт его способности видеть полностью захватывает его. Он воображает себя гением, считая, что всё остальное не имеет значения. Чтобы прорваться сквозь почти не-преодолимую расхлябанность обычного человеческого состояния, видящий должен обладать абсолютной безупречностью. И сама по себе способность видеть имеет значение лишь постольку-поскольку. Гораздо важнее другое – что именно видящий делает с тем, что он видит.

– Что ты имеешь в виду, дон Хуан?

– А ты посмотри, что с нами сотворили некоторые из видящих. Ведь мы накрепко приклеены к навязанному нам образу Орла, пожирающего нас в миг нашей смерти.

Потом он сказал, что в таком варианте описания налицо некоторая ущербность и что лично ему не нравится идея относительно чего-то нас пожирающего. С его точки зрения, точнее было бы говорить о некой силе, притягивающей осознание существ подобно тому, как магнит притягивает опилки. В момент смерти под действием этой грандиозной силы происходит дезинтеграция всего нашего существа.

И вообще, нелепо представлять такое явление в виде пожирающего нечто Орла, поскольку неописуемое таинственное действо превращается тем самым в тривиальное принятие пищи» (К-6).

В Европе эта сила – что-то конкретное, а вот на Востоке – абстрактное. «Итак, всё, что присутствует в мире, да и сам мир форм порождается неким вездесущим началом, именуемым Дао. Впрочем, название большого значения не имеет, так как Дао всё равно нельзя выразить с помощью слов, ощутить органами чувств или как-то объяснить. Оно «безымянно», то есть на самом деле никак не называется. Стоит лишь как-то обозначить его – и оно тотчас утрачивается, так как сознание привязывается к какому-то термину вместо того, чтобы вообще освободиться от слов и знаков». ( Мистерия. )