Пьер Прудон - Что такое «собственность»?

В добрый час! Эмансипированная женщина вполне заслуживает дурака–мужа. Мир и снисхождение этим храбрым жертвам! Но не следует ни приводить их в пример другим, ни возводить их поведение в принципы гражданского и политического права. Я не требую закрытия театров; я говорю только о том, что нам остается еще многое сделать для их морализации. Нападки Руссо и Боссюэ остались во всей силе.

Перейдем к женщинам–писательницам. Я признал за женщиной воспитательную способность и не делаю этим никакой уступки моим противникам.

Женщина, по самому свойству своего ума, будучи поставлена между мужем и детьми, должна быть живым рефлектором, имеющим целью давать образ, упрощать и делать более понятными идеи мужа для передачи их детям. Женщина, обладающая высшим развитием своих способностей, может распространить свое влияние на всю общину. Как красота некоторых женщин приносит пользу всем им, точно также и таланты немногих будут полезными не только всем женщинам, но даже и всем мужчинам. Я допускаю вследствие этого возможность участия женщины вместе с мужчиной в литературных трудах; с тем только условием, чтоб она, занимаясь этим и показываясь в обществе, все–таки оставалась бы женщиною и матерью семейства; вне этого она утрачивает свое значение. Тут–то и заключается щекотливая сторона дела. Женщина, громко держащая речь в обществе, вряд ли согласится понизить голос в семье. Чем более ее талант, тем более, значит, она должна нуждаться в семейных добродетелях. Мы еще не дожили до этого. Публика сама производит беспорядки своими нескромными рукоплесканиями; она весьма мало ценит тех женщин, которые с действительным талантом соединяют скромное и сдержанное поведение. Нечто скандальное всегда увеличивает в ее глазах известность и славу какого–либо синего чулка и придает ему известного рода запах. Мадемуазель Мелан, госпожа Амабль Татю начинают уже забываться, госпожа Неккер де Соссюр известна только воспитательницам. Репутация же других, более смелых увеличивается вместе с их любовными похождениями.

Пусть женщина пишет и печатает, если представится случай, различного рода сочинения; но пусть прежде всего будет гарантирована семейная честь.

«Женщина, — говорит закон, — не может без согласия мужа ни приобретать, ни продавать, ни завещать, ни дарить».

Удивительно, как законодатель упустил из виду случай, заслуживающий большого внимания и обладающий большим влиянием на безопасность и честь мужа, — случай, когда женщина публикует свои сочинения и этим как бы выставляет себя напоказ. Французские мужья очень любят выказывать подобным образом способности своих жен. Я присутствовал в 1847 году, за несколько времени до февральской революции, на политической и социальной сходке, на которой мне пришлось слышать ораторский дебют весьма красивой женщины, произносившей речь под руководством своего мужа. Импровизация никуда не годилась: барыня была не в голосе. Я не могу выразить степени моего страдания при виде этой бедной женщины, показываемой глупым мужчиной. Был бы я ее любовником, то я надавал бы пощечин мужу и насильно увлек бы ее домой. Публике должно быть известно только имя пишущей женщины; женщине же оратору следовало бы не дозволять отлучаться из дому.

Я присутствовал на сеансе пяти академий при получении госпожою Луизой Коле–Ревуаль награды за свое поэтическое описание версальского музея. С тех пор прошло уже двадцать лет, госпожа Луиза Коле должна быть теперь уже старухой, и с тех пор она не произвела ничего замечательного. Вид молодой женщины, выставленной напоказ толпе и упоенной ее рукоплесканиями, произвел на меня крайне неприятное впечатление; она, очевидно, предпочитала эти шумные одобрения одобрению мужа и ласкам своих детей. Если б я был мужем этой лауреатки, то, принимая от нее венок, я обратился бы к ней с следующей речью: вы послали на конкурс ваши стихи, сударыня, вопреки всем моим желаниям; вы явились на сеансе академии помимо моей воли. Тщеславие душит вас и скоро сделается причиною нашего обоюдного несчастья.

Я не желаю испивать до дна горькую чашу. При первом вашем непослушании, куда бы вы ни скрылись, я заставлю вас замолчать и не позволю вам заставлять говорить о себе…» И я привел бы в исполнение сказанное мною. Глава семьи сам должен оберегать свое достоинство там, где эту обязанность не принимает на себя общество. В данном случае я, как римлянин, уверен в своем праве над жизнью и смертью жены.