Алексей Маслов: Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина»

Во фразе (2) упоминаются некие «провинившиеся». Речь идёт о знатоках магических заклинаний, оккультных наук, а также обычных нарушителях закона. Всё это объединялось понятием «ци» — «необычное, неожиданное, странное».

Во фразе (5–6) о Великом Мастере (Да цзян) речь идёт именно о созидателе, творце, неком Великом ремесленнике или Великом Архитекторе, который созидает всё сущее вне деяния.

«Деяния», которые творят верхи (3), понимаются даосами как насильное вмешательство в естественную жизнь народа и отклонение от следования Дао. От этого и нарушается «здоровье» общества. Страх смерти представляется древнему мудрецу важным регулянтом поведения людей в государстве, мощным рычагом помещения «маленького человека» в определённую ячейку сети мироздания (§ 73). Исчезновение страха, забвение о неком «палаче, который казнит» (§ 74), ведёт к хаосу в Поднебесной. Истинный человек, обретший срединный путь, не должен ни отвергать жизнь, ни принимать её во всей мелочности и, таким образом, подчиняться ей. Не заботясь о своей жизни и не превращая её в ложную драгоценность, он и не подаёт дурного примера другим. Мудрец не привязан к каким бы то ни было жизненным ценностям и всегда может отказаться от них, сохранив при этом внутреннюю свободу (§ 72).

Авторство этого параграфа вызывало много сомнений у комментаторов, вероятно из-за своего излишнего критицизма, хотя тема этого отрывка лежит в общем ключе с § 53, 72, 77. По одной из версий, сам Ван Би, взглянув на этот параграф, заметил: «Я думаю, что это не работа Лао-цзы» [7].

Бошу (1):

Человек голоден, поскольку слишком стремится к пище.

Бошу (5):

Народ презирает смерть, ибо слишком ценит свою жизнь.

Податливость и ускользание — важнейшие свойства Дао, дающие ему возможность не соперничать ни с одной из вещей мира. Смерть в китайской традиции ассоциируется с прекращением трансформаций и окостенением, а слабость даёт возможность следовать потоку вселенских изменений. Даосские предания часто обыгрывали эту мысль, в частности, приводя в пример, что «жёсткие» зубы быстро выпадают, а «мягкий» язык остаётся, жёсткая ветка ломается под тяжестью снега, а гибкая ветка, склоняясь, сбрасывает снег и вновь выпрямляется и т. д.

Бошу Б (5):

Мягкое, слабое, уступчивое и малое идут стезёй жизни.

Ван Би и Бошу (6):

Оттого сильному войску не победить.

Механизм приведения мира в гармоничное равновесие предельно прост: надо лишь позволить противоположностям естественно взаимодополнять и взаимосменять друг друга. На принципе «дополнения — уменьшения» базировались многие китайские искусства. В акупунктуре дополняют или уменьшают «энергетическое» наполнение активной точки или органа. В живописи так кладут тёмные и светлые мазки туши, так сочетают мутные размывы и точечные удары кистью, что они уравновешивают друг друга, создавая ощущение нерасторжимой, нефрагментарной целостности картины. В глобальном масштабе Поднебесной искусство сочетания «дополнения — уменьшения» доступно лишь истинным мастерам-мудрецам, которые черпают это умение из следования Дао. Мудрецы не считают такое мастерство за заслугу и всячески умаляют свои достоинства, так как, по сути, их личностно-субъективная деятельность отсутствует, они лишь используют творческую силу Дао. Обычные же люди далеки от этого умения, и поэтому Путь человека противоположен Пути Неба. Первый расценивается даосами как путь вещей, видимых и ощутимых явлений, обыденной разумности и бытового «книжного» знания. Путь Неба, напротив, сокрыт, несубстанционален, не агрессивен, обладает высшей, но в то же время несказанно-далёкой разумностью. Смута в государстве, таким образом, понималась даосами не как результат субъективных ошибок сильных мира сего или каких-то стихийных бедствий, но как отсутствие в мире мудреца, гармонизирующего общество и осеменяющего его Благостью Дао.

Бошу Б (1):

Разве не напоминает Путь Поднебесной натягивание лука?

Бошу (12–13):

Может ли он дополнить Небо тем, чем он владеет в избытке?

Бошу (15):

Именно так поступали мудрецы и не обладали этим.

Двойственная сущность воды сделала водный поток едва ли не основным символом даосизма. Здесь вода выступает как прообраз действия Дао или «свершения дел недеянием». Внешняя мягкость, пластичность воды позволяет ей медленно и незаметно прорезать себе путь меж камней и подтачивать могучие скалы. Почти отчаянием звучат слова о том, что люди не могут следовать даже таким известным вещам, как путь мягкости (§ 70). Мудрец, таким образом, оказывается единственным человеком, который способен принять на себя все беды государства и, следуя мягкому ускользанию, подобно воде, устранить их.