Рене Жирар - Козел отпущения

Что именно скажут мученики — не так уж важно, потому что они свидетельствуют не (как принято думать) о своей непреклонной вере, а о страшной готовности собравшихся в группу людей проливать невинную кровь, чтобы воссоздать единство своего сообщества. Гонители пытаются похоронить всех мертвецов в могиле гонительской репрезентации, но чем больше гибнет мучеников, тем слабее эта репрезентация, тем разительнее их свидетельства. Именно поэтому мы всегда используем термин martyr [ фр. «мученик» от др. греч. martys «свидетель, мученик»], буквально означающий «свидетель», для всех невинных жертв, без учета различий, вер или догматов, как это и возвещают Евангелия. Как и в случае с «козлом отпущения», обыденное употребление слова «мученик» идет дальше, чем ученые интерпретации, и говорит богословам о вещах, которых они еще не знают.

Мир, еще не затронутый Евангелием, не может услышать и понять ничего, что выходило бы за пределы гонительской репрезентации; он не может ни увидеть, ни узнать Параклета. Ученики еще обременены иллюзиями, развеять которые сможет только сама история, углубляя воздействие Страстей. Поэтому будущее напомнит ученикам те слова, которые в минуту произнесения не могут удержать их внимания, посколько кажутся лишенными смысла:

Сие сказал Я вам,

находясь с вами.

Параклет же, Дух Святый,

Которого пошлет Отец во имя Мое,

научит вас всему

и напомнит вам все, что Я говорил вам (Ин 14, 25–26).

Еще многое имею сказать вам;

но вы теперь не можете вместить.

Когда же приидет Он, Дух истины,

то наставит вас на всякую истину:

ибо не от Себя говорить будет,

но будет говорить, что услышит,

и будущее возвестит вам.

Он прославит Меня,

потому что от Моего возьмет

и возвестит вам (Ин 16, 12–14).

Вот, наконец, самый необычайный из всех текстов о Параклете. Он кажется составленным из разнородных кусков и фрагментов, как если бы он был несвязным продуктом какой-то мистической шизофрении. На самом же деле он таким кажется лишь благодаря нашей собственной культурной шизофрении. Мы ничего в нем не видим, пока пытаемся объяснить его на основе принципов и методов, которые взяты у мира и не способны ни увидеть, ни познать Параклета. Иоанн сообщает нам необычайные истины в таком темпе, что мы и не можем, и не хотим их усвоить. Есть большой риск, что мы спроецируем на этот текст те смятение и насилие, которыми мы всегда в какой-то мере одержимы. Вполне возможно, что на этот текст в некоторых деталях действительно повлияли конфликты между Церковью и Синагогой, но его подлинная тематика не имеет ничего общего с современными дебатами об «иоанническом антисемитизме»:

Ненавидящий Меня ненавидит и Отца моего.

Если бы Я не сотворил между ними дел,

каких никто другой не делал,

то не имели бы греха;

а теперь и видели,

и возненавидели и Меня и Отца Моего.

Но да сбудется слово, написанное в законе их:

возненавидели Меня без причины.

Когда же приидет Параклет,

Которого Я пошлю вам от Отца,

Дух истины, Который от Отца исходит,

Он будет свидетельствовать о Мне

[ekeinos marturesei peri emou];

а также и вы будете свидетельствовать

[kai humeis de martureite ],

потому что вы сначала со Мною.

Сие сказал Я вам, чтобы уберечь вас от скандала.

Изгонят вас из синагог; даже наступает время,

когда всякий, убивающий вас, будет думать,

что он тем служит Богу.

Так будут поступать,

потому что не познали ни Отца, ни Меня.

Но Я сказал вам сие

для того, чтобы вы, когда придет то время,

вспомнили, что Я сказывал вам о том (Ин 15, 23–27; 16,1–4).

Конечно, этот текст имеет в виду битвы и гонения, современные эпохе его создания. Никаких других событий он и не может иметь в виду непосредственно. Но косвенно он имеет в виду и другие — все другие — битвы и гонения, ибо не мстительность над ним господствует, а он господствует над ней. Делать из этого текста прообраз современного антисемитизма под тем предлогом, что этот текст всегда понимали неправильно, — значит поддаваться скандалу, значит превращать в скандал то, что нам дано (как нам сказано), чтобы уберечь нас от скандала, чтобы предотвратить недоразумения, к которым может привести видимая неудача откровения.

Откровение терпит неудачу лишь по видимости; оно приводит к гонениям, способным, казалось бы, его заглушить, но которые в конце концов его исполняют. Пока слова Иисуса до нас не достигли, мы не имеем греха. Мы остаемся на стадии гадаринцев. Гонительская репрезентация еще сохраняет для нас относительную легитимность. Грех — это сопротивление откровению. Это сопротивление проявляется как ненавидящее гонение на источник откровения, то есть на самого истинного Бога, так как это именно он явился, чтобы нарушить наши мелкие договоренности, более или менее уютные, с нашими родными бесами.