Жиль Делез - Логика смысла / Theatrum Philosophicum

Luce Irigaray, «Du Fantasme et du verbe», L'Arc, nе 34, 1968. Такая попытка, конечно же, должна опираться на лингвистический генезис грамматических отношений в глаголе (залог, наклонение, время, лицо). Примеры такого генезиса можно найти в работах Густава Гильома ( Epoques et niveaux temporals dins le systeme de la conjugaison franfaise ) и Дамурет и Пишон ( Essai de grammaire franqaise, t.5). Пишон сам подчеркивает важность такого исследования для патологии.

Susan Isaacs, «Nature et fonction du fantasme», in Developpements de la psychanalyse, pp. 85

Cf. Laplanche et Pontalis, «Fantasme originaire…», p. 1853; Vocabulaire de la psychanalyse, pp. 158–159.

Пьер Клоссовски, Обращение к читателю и Послесловие к Lois de I'hospitalite.

Именно Эдмонд Перре с эволюционистской точки зрения явно сформулировал теорию «конфликта между ртом и мозгом». Он показал, как развитие нервной системы позвоночных ведет к тому, что мозговые окончания занимают то место, где у кольчатых находится рот. Он исследовал понятие позы, чтобы объяснить эти ориентации и изменения положения и статуса. Он применил метод, начало которому положил Джефрой Сент-Элер, — метод идеальных сгибаний, — комбинирующий сложным образом пространство и время. см. «L'Origine des embranchements du regne animal», Scientia, mai 1918.

Биологическая теория мозга всегда указывала на его поверхностный характер (эктодермическое происхождение, природа и функция поверхности). Фрейд закрепил это обстоятельство и вывел из него очень важные следствия в работе По ту сторону принципа удовольствия, гл.4. Современные исследования настаивают на связи между областями проекций мозговой коры и топологическим пространством. «На деле проекция превращает евклидово пространство в топологическое, так что кортекс нельзя представить адекватно средствами евклидовой геометрии. Строго говоря, нет нужды обсуждать проекцию в связи с корой мозга, хотя здесь и может быть геометрический смысл у термина, который применяется к небольшим областям. Скорее, следовало бы говорить так: превращение евклидова пространства в топологическое пространство», в опосредующую систему связей, восстанавливающую евклидовы структуры (Simondon, op.cit., p.262). Именно в этом смысле мы говорим о превращении физической поверхности в метафизическую, или об индуцировании первой на вторую. Итак, мы можем отождествить церебральную и метафизическую поверхности: речь идет вовсе не о материализации метафизической поверхности, а о проецировании, превращении и индуцировании самого мозга.

Внешне объект может быть тем же самым: грудь, например. Он также может казаться одним и тем же для различных зон, например, в случае пальца. В любом случае, грудь как внутренний частичный объект (всасывание) нельзя смешивать с грудью как поверхностным образом (сосание). Нельзя также смешивать пальцы, как образы, проецируемые на оральную зону или на анальную зону и т. д.

Следует отметить, что Фрейд использует слово «серия» как при представлении им полного Эдипова комплекса, состоящего из четырех элементов ( Я и Оно, гл.3), так и в связи со «всей теорией выбора объекта ( Три очерка по теории сексуальности, очерк 3).

В связи с концепцией двух событий и двух серий сошлемся на комментарии Лапланша и Понталиса в „Fantasme originair, fantasme des engines, origine du fantasme“, pp. 1839–1842, 1848–1849. Существенно, что первая или прегенитальная стадия (например, наблюдение за коитусом в полуторалетнем возрасте у Человека-Волка) не должна пониматься как таковая. Как говорят Лапланш и Понталис, первая стадия и соответствующие прегенитальные образы моментов перехода к аутоэротизму».

Эти серии могут быть весьма изменчивыми, но они всегда прерывисты. А кроме того, прегенитальная серия вводит в игру не только частичные эрогенные зоны и их образы; она еще запускает предэдиповы родительские образы, сфабрикованные совершенно иначе, нежели какими они будут в дальнейшем, и расчлененными согласно зонам. Следовательно, эти серии с необходимостью вовлекают взрослых в отношения с ребенком, хотя ребенок не способен «понять», в чем, собственно, дело ( родительская серия ) . С другой стороны, во второй серии именно ребенок или молодой человек ведет себя как взрослый ( сыновья серия ). Например, в анализе Лаканом Человека-Крысы имеется серия отца, который очень рано подействовал на ребенка и стал достоянием семейной легенды (долг-друг-богатая женщина-бедная женщина), а есть еще и другая серия с теми же самыми терминами — только замаскированными и измененными, — к которой субъект возвращается гораздо позже (долг, играющий роль объекта = х, вызывающего резонанс двух серий), см. Жак Лакай, Le Mythe individuel du nevrose, C.D.U. Или другой пример: в Поисках Пруста герой испытывает серию любовных переживаний прегенитального типа со своей матерью; затем он переживает другую серию с Альбертиной. Но прегенитальная серия уже ввела в игру таинственным и непостижимым или предпостижимым образом взрослую модель любви Свана к Одетте (общая тема Пленницы, указывающая на объект = х).