Жиль Делез - Логика смысла / Theatrum Philosophicum

В своем замечательном труде Strucluration dinamique duns la schizophrenie (Verlag Halls Huber, Berne, 1956), Гизелла Панков провела глубокое исследование роли знаков при шизофрении. В связи со случаем, о котором она рассказывает, следует особо отметить анализ фиксированных пищеварительных слов, которые разрываются на фонетические частички: например, слово КАРАМЕЛЬКИ, р.22. Особый интерес также представляет диалектика содержащего и содержимого, открытие полярной оппозиции и тема воды и огня, которая с этим связана (pp. 57–60, 64, 67,70); удивительное обращение к рыбе как к знаку активного бунта и к горячей воде как к знаку освобождения (pp. 74–79); и различение двух тел — раскрытого и разложенного тела человека-цветка и головы без органов, которая служит дополнением к первому.

Однако, как нам кажется, интерпретация Гизеллы Панков принижает роль головы без органов. Кроме того, режим знаков, живущий в шизофрении, понимается ею — на уровне ниже смысла — только через различие между знаками-страданиями тела и телесными знаками-действиями.

Именно с этой точки зрения новации Кэррола носят, по сути, словесный, а не синтаксический или грамматический характер. И как следствие, слова-бумажники допускают бесконечность возможных интерпретаций путем размножения серий: тем не менее, синтаксическая строгость исключает определенное число этих возможностей. То же самое справедливо и для Джойса, как показал Жан Пари ( Теl Quel, nе 30, 1967, р.64). Случай Арто иного рода, но только потому, что здесь больше нет, собственно говоря, проблемы смысла.

Клемент Александрийский, Stromateis, 8:9: «Стоики говорят, что тело — это причина в буквальном смысле; но бестелесное — метафизическим образом — выступает в виде причины».

Paul Ricoeur, in Idees de Husseri, Gallimard, pp. 431–432.

Гуссерль, ор. cit., р.456: «X в различных ноэматических актах, задаваемых разными установками, с необходимостью узнаётся как одно и то же…»; р.478: «Каждому действительному объекту внутренне соответствует — в a priori безусловной всеобщности сущности — идея возможного сознания, в котором сам объект может быть изначально усмотрен, и при этом совершенно адекватным образом…»; р.480: «Такая непрерывность точнее определяется как бесконечная во всех смыслах-направлениях, как состоящая во всех своих фазах из явлений одного и того же определяемого X…».

Гуссерль, ор. cit., 100–101, и 102 и т. д.

См. Сартр, «La Transcendance de l'Ego», в Recherches philosophiques, 1936–1937. Эта идея «безличного и до-личного» трансцендентального поля, которое производит Я и Эго, очень важна. Сделать все возможные выводы из данного тезиса Сартру мешает то, что безличное трансцендентальное поле все еще определяется как поле сознания, и как таковое оно должно быть само унифицировано посредством игры интенциональностей или чистых ретенций.

В Картезианских размышлениях монады, центры видения или точки зрения занимают очень важное место в Я как синтетическом единстве апперцепции. Среди комментаторов Гуссерля выделяется Гастон Берже, который настаивал на этом аспекте; следовательно, он мог возразить Сартру, что до-личное сознание, возможно, и не нуждается в Я, но оно не способно действовать вне точек зрения или центров индивидуации. (см. G.Berger, Le Cogito dans la philosophie de Husseri, Aubier, 1941, p. 154; et Recherches sur les conditions de la connaissances, P.U.F., 1941, pp. 190–193.) Возражение справедливое, поскольку трансцендентальное поле все еще определяется как поле, конституирующее «сознание».

Георг Гурвич вводит словосочетание «волевая интуиция» для выделения типа интуиции, чья «данность» не ставит предела деятельности. Он применял ее к Богу Дунса Скотта и Декарта, к воле Канта и чистому действию Фихте. ( Morale theorique et science des moeurs, Paris, P.U.F., 1948, pp. 54 sq.). Нам кажется, что по содержанию оно ближе всего к «воле» стоиков — то есть, воле к событию, что передается двойной связкой родительного падежа.

См. Идеи, особенно 114 (о юрисдикции разума см. 111).

Gilbert Simondon, L'lndividu et sa genese physico-biologique, Paris, P.U.F., 1964, pp. 260–264. Эту книгу мы считаем очень важной, поскольку в ней представлена первая продуманная теория неличных и до-индивидуальных сингулярностей. Начиная с этих сингулярностей, она в явном виде предлагает разработку генезиса живой индивидуальности и сознающего субъекта. А значит, это и новая концепция трансцендентального. Симондоном анализируются все пять характеристик, посредством которых мы попытались определить трансцендентальное поле — потенциальная энергия этого поля, внутренний резонанс серий, топологическая поверхность мембран, организация смысла и статус проблематического. Итак, излагаемое здесь, а также в следующих параграфах, прямо связано с этой книгой, с которой мы расходимся только в выводах.