Эдмунд Гуссерль - Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1

И все-таки оно подает повод ко множеству важных описаний, как раз в том, что касается особенных способов, как переживающее Я есть в соответствующих разновидностях или модусах переживания. При этом постоянно различается — несмотря на необходимую сопряженность одного с другим — само переживание и чистое Я переживания. И далее: то, что составляет чисто-субьективную сторону способа переживания и все прочее, так сказать, отвернувшееся от Я содержательное наполнение переживания. Так что в сущности сферы переживания пребывает известная чрезвычайно важная двусторонность, — о ней мы можем также сказать, что в переживаниях следует различать сторону субъективно ориентированную и сторону объективно ориентированную, — способ выражения, каковой никоим образом нельзя разуметь ложно — так, как если бы мы учили, будто возможный «объект» переживания есть в этом последнем нечто аналогичное чистому Я. И все же такой способ выражения оправдает себя. И мы сразу же прибавим к сказанному, что такой двусторонности, по крайней мере на участках длительной протяженности, соответствует разделение (хотя и вовсе не действительное размежевание) разных изысканий — одни ориентируются на чистую субъективность, другие — на то, что относится к «конституированию» объективности для такой субъективности. Нам еще предстоит сказать многое об «интенциональной сопряженности» переживаний (или же чистого переживающего Я) с объектами и о разного рода компонентах и «интенциональных коррелятах» переживания, связанных с такой сопряженностью. А такого рода вещи могут исследоваться и описываться в обстоятельных изысканиях либо аналитически, либо синтетически — без сколько-нибудь глубоко заходящих занятий чистым Я и его способами соучастия во всем названном. Касаться такого Я, конечно, придется неоднократно, коль скоро уж оно есть тут столь необходимая «принадлежность».

Те же медитации, какие мы намерены в дальнейшем предпринять в этом разделе, по преимуществу будут относиться к объективно ориентированной стороне — таковая предстает первой при нашем исходе из естественной установки. На эту сторону указывают уже и проблемы, обозначенные во вводных параграфах настоящей работы.

Особого обсуждения требует феноменологическое время — как всеобщая специфическая черта всех переживаний.

Нужно учитывать различие между таким феноменологическим временем — единой формой всех переживаний в одном потоке переживания (в потоке переживания одного чистого Я) и «объективным», т. е. космическим временем.

Благодаря феноменологической редукции сознание не только утратило свою апперцептивную «прикрепленность» (впрочем, это образ) к материальной реальности и свою, пусть даже и вторичную, включенность в пространство, но даже и свою включенность в космическое время. То же время, какое по мере сущности принадлежит переживанию как таковому, — время с его модусами данности: «теперь», «до», «после», модально определяемые «одновременно», «одно после другого» и т. д., — это время не измерить ни положением солнца, ни с помощью часов, ни какими-либо средствами физики, — что вообще нельзя измерить.

Космическое время к феноменологическому относится известным образом по аналогии с тем, как «простертость», принадлежная к имманентной сущности такого-то конкретного содержания ощущения (например, визуального в поле визуальных данных ощущения), относится к объективной пространственной «протяженности», т. е. к протяженности являющегося и визуально «нюансирующегося» в данных ощущения физического объекта. И сколь противосмысленно подводить под один и тот же род сущности момент ощущения, как-то цвет и простертость, и нюансируемый в них вещный момент, как-то цвет вещи и вещная протяженность, настолько же противосмысленно и подведение под один и тот же род сущности феноменологически-временное и космически-временное. В переживании и в моментах переживания трансцендентное время может репрезентироваться по мере явления; однако в принципе и в этом, и в иных случаях не имеет смысла предполагать образное сходство репрезентации и репрезентируемого — такое, которое, будучи сходством, предполагало бы сущностную единость.

В остальном же мы вовсе не хотим этим сказать, что способ, каким космическое время изъявляет себя во времени феноменологическом, — точь-в-точь тот самый, каким феноменологически репрезентируются иные реальные сущностные моменты мира. Нет сомнения в том, что саморепрезентация цвета и прочих чувственно-вещных качеств (в соответствующих чувственных данных полей чувств) — это сущностно одно, а самонюансирование вещно-пространственных форм в формах простертости и в пределах данных ощущения — другое. Однако, что касается излагавшееся выше, то тут повсюду общность.