Эдмунд Гуссерль - Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга 1

Любая предметная категория (и, соответственно, любой регион и любая категория в нашем суженном, отчетливом смысле) — это всеобщая сущность, какую и саму можно в принципе доводить до адекватной данности. В своей же адекватной данности категория предписывает усмотримое генеральное правило — предписывает любому особенному, осознаваемому в многообразиях конкретных переживаний предмету (переживания здесь, естественно, берутся не как индивидуальные единичности, но как сущности, как конкретности низшего вида). Предметная категория предписывает правило для того способа, каким подчиненный ей предмет можно было бы, по смыслу и способу данности, приводить к полной определенности, к адекватной первозданной данности, какими отъединенными или же непрерывно протекающими взаимосвязями сознания, каким конкретным наделением сущностью этих взаимосвязей. Сколь много заключено в этих коротких предложениях станет понятно благодаря более конкретному изложению заключительной главы (начиная с § 149). Пока же довольно для примера и одного намека на видимые нами определенности такой-то вещи — это, как и все вещные определенности вообще, мы знаем с аподиктической очевидностью — это необходимо пространственные определенности, и это дает сообразное с закономерностью правило для всех возможных способов пространственного восполнения незримых сторон являющейся вещи — правило, какое в своей полной развернутости именуется чистой геометрией. Дальнейшие же вещные определенности суть определенности временные, суть определенности материальные: от них неотделимы новые правила возможных (следовательно, не произвольных) дополнений смысла, а далее и возможных тетических созерцаний и, соответственно, явлений. Априорно предначертано и то, какого сущностного содержательного наполнения могут быть эти последние, каким нормам подчиняются их материалы, их возможные ноэматические и, соответственно, ноэтические характеры постижения.

Однако прежде чем мы станем исходить отсюда, нам необходимо одно дополнение, призванное устранить видимость противоречия с нашим прежним изложением. Тогда мы говорили, что в принципе имеются лишь неадекватно являющиеся (следовательно, лишь неадекватно воспринимаемые) предметы. Однако не следует упускать из виду прибавляемое далее ограничение. Мы говорили так: доступные неадекватному восприятию в своем завершенном явлении. Бывают такие предметы — к ним принадлежат все трансцендентные предметы, все «реальности», обнимаемые рубриками «природа» или «мир», какие не могут быть даны ни в каком завершенном сознании в полной своей определенности и в столь же полной своей наглядности.

Однако как «идея» (в кантовском смысле) полная данность все равно предначертана — как система (по своему сущностному типу абсолютно определенная) бесконечных процессов непрерывно-континуального явления и, соответственно, как априорно определенный, в качестве поля таких процессов, континуум явлений с различными, однако определенными измерениями, — континуум, насквозь пронизанный твердой сущностной закономерностью.

Конкретнее такой континуум определяется как бесконечный во все стороны, во всех своих фазах состоящий из явлений того же самого доступного определению X, причем в такой связной упорядоченности и определенности своим сущностным содержательным наполнением, что любая произвольно выбранная линия такого континуума дает в своем гладком пробегании внутренне согласную взаимосвязь явления (таковую в свою очередь должно определить как единство подвижного явления), в каком одно и то же постоянно даваемое X при своей конкретизации определяется континуально-согласно — и никогда не определяется «инаково».

Коль скоро же завершенное и замкнутое единство пробегания, следовательно конечный и только что подвижный акт — не мыслим (в силу бесконечности — во все стороны — такого континуума), — в противном случае возникала бы противосмысленная конечная бесконечность, — то идея такого континуума и идея преобразуемой таковым совершенной данности лежит перед нами как доступная усмотрению — усмотримая, как вообще может быть усмотримой «идея», своей сущностью отмечающая особый тип усмотрения.

Идея мотивированной по мере сущности бесконечности сама — вовсе не бесконечность; то усмотрение, что такая бесконечность в принципе не может быть дана, не исключает идеи такой бесконечности, а, напротив, требует усмотримой данности таковой.