Рене Генон: Символика креста (сборник)

Впрочем, для самого Шарбонно-Лассэ ответ был ясен: для определения интеллектуального горизонта Генона он употребил термин «суперрелигия». Мы сошлемся на не изданное им письмо, датированное 16 января 1946 года и адресованное аббату Андре Жиркуру (1907–1985) — более известному у «геноновских» читателей под псевдонимом «аббат Стефан». Оно содержит некоторые серьезные оговорки, высказанные по адресу Генона, которые он никогда прежде столь ясно не формулировал. Так, он пишет:

«…Нет, чтение г-н Генона не следует советовать молодым. Весьма часто он говорит вещи, бесспорно верные, бросающие вызов любой критике, но в конечном счете это приводит к результатам, порой плачевным. Вот что недавно написал, на Богоявление 1946-го, один из его учеников: „Лицом к лицу различие религий, традиций исчезает, поскольку все они предстают как выражающие, согласно Провиденциальным законам, Божественные Аспекты, которые подходили данному народу в данный момент становления человечества — астрономического, космического и исторического“. Таков тезис г-на Генона: суперрелигия, ограниченная элитой посвященных, которые могут переходить без какого-либо стеснения от одного культа к другому соответственно региону, в котором они могут в тот момент обитать». Шарбонно-Лассэ признает, что «в Символике креста присутствуют замечания, которые еще нигде не были даны», что это «труд, единственный в своем роде», и все же… «Не то чтобы книга Генона была слишком опасной, но ее читатель может войти во вкус теорий автора и пожелать прочесть остальные его работы, а это может повести к искажениям духа, достойным сожаления» [19] Zocatelli P.L. Op. cit., p. 65–66. .

По мысли Генона, человек, постигший трансцендентное единство религий, проникается «чувством всеобщности», позволяющим ему постичь внутреннюю суть и, в случае необходимости, перейти от одной экзотерической формы к другой: различные религии могут быть лишь ответвлениями первозданной «священной науки». В сущности, Генон избрал путь, близкий к тому, которым когда-то шли тамплиеры, а вслед за ними розенкрейцеры, — путь, связующий воедино Восток и Запад: «Одни и те же лица, пришедшие из христианства или ислама, могли, если они жили на Востоке и на Западе (и постоянные намеки на их путешествия, помимо всякой символики, наводят на мысль, что так обстояло дело для большинства из них), быть одновременно братьями Розы и Креста и Суфиями (или мутасавву-финами высших степеней), причем достигнутое ими духовное состояние означало, что они находились за пределами различий между внешними формами, ни в чем не затрагивающими сущностное и фундаментальное единство традиционного учения», — утверждает он [20] Генон P. Заметки об инициации. — См. в наст. изд. с. 572. .

Первая книга Генона — «Общее введение в изучение индийских доктрин» (1921) — в сжатом виде представляла основные направления его творчества; фактически, вопреки названию, она была посвящена изучению традиции в ее первозданном и универсальном смысле. «Насколько нам известно, — напишет он в другой книге, — никто, кроме нас, не излагал на Западе подлинных восточных учений; мы делаем это так, как сделал бы на нашем месте любой житель Востока, приведи его к тому те или иные обстоятельства, то есть не в целях какой бы то ни было „пропаганды“ или „популяризации“, но единственно ради тех, кто способен усвоить эти учения такими, как они есть, не пытаясь исказить их в угоду общедоступности» [21] Guenon R. La crise du monde moderne. (1927). -9 éd., P., 1946, p. 119. .

Это было изложение метафизического взгляда на человека и вселенную, которые следуют закону инволюции, делающему вырождение и катастрофы неизбежными; упадок назревал постепенно, и ныне нами, утверждал он, переживается эпоха Кали-Юги, темного века. Во второй части излагаются собственно индийские учения, преимущественно Веданты. В заключение автор подвергает суровой критике подход западных историков религий, которые, на взгляд Генона, не понимают метафизического смысла восточных учений, а псевдоспиритуалисты, занимающиеся истолкованием индийских доктрин, фактически излагают свои собственные измышления.

Генон понимал «метафизику» как сущностно неизменное знание «нечеловеческого» происхождения, знание, которое превосходит и отменяет любые научные и философские системы, представляющие собой чисто человеческие построения, ограниченные и близорукие. Равным образом «метафизика» выше всех религий, которые можно считать ее приложениями, если не извращениями. Основополагающим в метафизике является принцип единства Истины. Отдельные формы ее проявления иерархически выстраиваются, порождая истины частного порядка. В земном, человеческом мире этому соответствует Изначальная Традиция, которая реализуется в истории поступательно и фрагментарно, Вторичными же, прикладными истинами являются в человечестве традиционные и религиозные формы, внешне несхожие, но имеющие один и тот же источник. В целом же бытие есть лишь проявление небытия и содержится в нем в потенциальном виде. Эти достаточно абстрактные формулировки можно было бы «прояснить» и конкретизировать множеством цитат из священных текстов или традиционных комментариев к ним. Взять хотя бы строфу из знаменитого ведического «Гимна о сотворении мира», где говорится о «тьме, сокрытой тьмой» и о том, что «в начале нечто в ничто сокровенное было», «бывшее в не-бывшем стало». С этими образами перекликаются даосские тексты («бытие рождается в небытии, сущее берет начало в пустоте»), а также бесчисленные разработки данной темы в других источниках: это и «Нун-небытие» древнеегипетской космологии, и «Эйн-Соф», Бог-Бесконечность каббалистических трактатов, и «мировая бездна» эддических сказаний. Однако Генон, в отличие от Ананды Кумарасвами или Мирчи Элиаде, не занимался детальным анализом мифологических текстов: он выявлял их «метафизическое родство», пользуясь скорее языком символов, чем чисто религиозной терминологией, хотя при этом неизменно повторял, что его «метафизика», выходящая за пределы «чистого разума» и открывающаяся в мир беспредельного, неизбежно должна содержать в себе элементы невыразимого, которые и составляют ее суть.