Александр Бузгалин: Постмодернизм устарел...

Свидетельством начавшихся существенных изменений стало и постепенное формирование иной идейно-духовной атмосферы и идеологической парадигмы. Если мы обратим внимание на риторику и модель идеолого-политических акций, а также их духовного оформления 2002–2003 гг., особенно периода подготовки войны в Ираке и самой агрессии, то станет заметно это существенное изменение. Если прежде любые агрессивные акции и гегемонистские устремления опирались на стандартные либеральные идеологемы «свободного общества», включая защиту прав человека, свободу конкурентных отношений, свободу слова, свободу образования общественных организаций и антитоталитарную риторику, то, начиная с 11 сентября, идеолого-политическое и духовное оформление агрессивных гегемонистских акций стало существенно иным.

Во многих случаях всё это весьма напоминает идейно-политическую и духовную атмосферу тоталитарных обществ середины XX века. Особенно это бросается в глаза, если мы внимательно проанализируем речи Буша, являющиеся не просто высказываниями определённого государственного деятеля, но по сути дела, квинтэссенцией идеолого-духовной работы огромной идеологической — или, как сейчас модно выражаться, PR — машины. Легко заметить, что эти высказывания по своей идейно-духовной модели стали во многом сродни риторике тоталитарных лидеров. Такие лозунги, как «историческая миссия по защите цивилизации»; «объективная необходимость взять на себя ответственность за сохранение ценностей цивилизованного мира»; противопоставление мира цивилизованного и нецивилизованного; априорное оправдание насилия как главного средства защиты ценностей цивилизации; абсолютная монополия на выражение этих ценностей без каких-либо сомнений в необходимости их обсуждения в режиме демократического диалога; циничное политическое и идеологическое игнорирование оппозиции: — перечень легко продолжить.

Если к этому добавить ту модель реакции политического и идейного истэблишмента на эти речи, которую мы наблюдали в последнее время в Соединённых Штатах Америки и ряде других стран (зал встаёт и сопровождает выступление лидера овацией), то, даже если оставить в стороне горькие воспоминания о единогласном одобрении с дружной овацией выступлений сталиных, брежневых и Ко, мы можем понять, что здесь наблюдается не просто единогласное голосование, но тотальное подчинение обывателя и идеолога определённой государственно-политической стратегеме.

Если же мы внимательнее посмотрим на эти новые процессы, то мы заметим все более напряженное противостояние расходящихся полюсов: интенсифицирующееся подчинение обывательского большинства жёсткой установке военно-идеологической борьбы с «нецивилизованным», «террористическим» миром-врагом, с одной стороны, растущее как снежный ком активное альтернативное движение протеста против неолиберальной глобализации и войн — с другой. Особенно активно проявляют себя разнообразные участники антиглобалистского движения и других массовых общественных организаций, выступления которых насчитывают сотни тысяч и миллионы человек. Это противоречие указывает на существенные изменения в форме, модели и расстановке общественно-идейных сил в современную эпоху.

За всем этим скрываются более глубокие изменения. Изменения, которые могут стать свидетельством того, что эпоха неолиберализма не закончена, но вступает именно в период кризиса и заката, что внутри неё начинаются существенные изменения, некоторые внешние черты которых я описал выше. Если посмотреть глубже и не уходить в данном случае в социально-экономическую проблематику, которой автор посвятил немало предшествующих работ, а сосредоточиться в области социально-политической и идейно-духовной, то здесь, пожалуй, наиболее значимым явлением, которое требует анализа, является феномен терроризма и асимметричных войн.

3. «Протоимперия», «ультраимпериализм» или:? (что может прийти на смену неолиберализму?)

Итак, мир постепенно движется (но я подчёркиваю, ещё не продвинулся окончательно) от иллюзии восстановления свободного рынка, частной собственности и открытого общества, от иллюзии окончательного ухода в прошлое великих идеологий, к власти протоимперии. Это движение к открытому оформлению господства глобальных игроков, таких, как (намеренно повторю вновь) гигантские транснациональные корпорации, крупнейшие национальные государства, выступающие в качестве глобальных повелителей, и прежде всего Соединённые Штаты, этот «старший брат» современного мира. Это переход к эпохе открытых военных столкновений, порождаемых гегемонистскими силами. Это еще и движение к открытому идеолого-политическому оформлению этой гегемонии, когда плюрализм капитулирует перед ура-патриотической пропагандой.