Славой Жижек - Кукла и карлик. Христианство между ересью и бунтом

(9) Ibid. Р. 227.

(10) И разве Мартин Лютер Кинг в своем «Письме из бирмингемской тюрьмы» (1963) не приходит к тому же выводу?

«Из горького опыта мы знаем, что угнетатель никогда добровольно не даст свободу, ее должны потребовать угнетенные. Честно говоря, я никогда не принимал участия в движении «прямых действий», которые были «отлично скоординированы» с графиком тех. кто не страдал чрезмерно от болезни сегрегации. Много лет я слышу слово: «Ждите». Оно отзывается пронзительным эхом в ухе каждого негра. Это «ждите» почти всегда означало «никогда». Это был транквилизатор, талидомид, на мгновение снимающий эмоциональный стресс, — лишь для того, чтобы потом разнилось болезненное расстройство. Вместе с выдающимся правоведом прошлого мы должны наконец убедиться, что «слишком долго откладываемое правосудие есть отказ от правосудия». Более трехсот сорока лет мы ждали наших Богом данных и конституционных прав. Народы. Азии и Африки стремительно, с реактивной скоростью движутся к политической независимости, а мы все еще ползем, как старая телега, чтобы получить чашку кофе у буфетной стойки. Я догадываюсь, что тем, кто никогда не чувствовал жалящих уколов сегрегации, легко говорить: «Ждите». Но когда вы видели, как неукротимая толпа линчевала вашу мать и отца по своей прихоти и топила ваших братьев и сестер по своему капризу, когда вы видели, как налитые ненавистью полицейские безнаказанно сквернословят, бьют, издеваются и даже убивают ваших черных братьев и сестер; когда вы видите, что подавляющее большинство из двадцати миллионов ваших черных братьев задыхаются в тесной клетке нищеты посреди общества изобилия; когда вы вдруг чувствуете, что язык заплетается, а сами вы заикаетесь, пытаясь объяснить шестилетней дочери, почему она не может пойти в общественный парк развлечений, рекламу которого она видела по телевизору — и вы видите, как глаза ее наполняются слезами, когда ей говорят, что в парк развлечений цветных детей не пускают, и как на ее маленькое небо наползают первые облака чувства неполноценности, ее личность искажается под бессознательно развивающейся горечью по отношению к белым людям; когда вам приходится изобретать ответ на страшный в своей простоте вопрос пятилетнего сына: «Папа, почему белые так плохо обращаются с цветными?»: когда во время поездки через всю страну вы выясняете, что ночевать вам придется в машине, потому что ни один мотель не принимает вас; когда день за днем вы испытываете унижение при одном лишь виде глубоко ранящих знаков «Для белых» и «Для цветных», когда вашим первым именем становится «ниггер», средним именем становится «бой» (неважно, сколько вам лет), а последним — «Джон», и когда к имени вашей жены и матери никогда не прибавляется уважительное «миссис»; когда мысль о том, что вы негр, преследует вас днем и ночью, когда вы все время ходите на цыпочках, не зная, что может случиться в следующий момент, когда вас обуревают внутренние страхи и досаждают внешние обиды: когда вы бесконечно сражаетесь с убивающим чувством «ничтожности» — тогда вы поймете, почему мы считаем, что ждать трудно. Придет время, и чаша терпения переполнится, люди откажутся нырять в пропасть несправедливости, где они испытывают разъедающее чувство отчаяния. Я надеюсь, господа, вы можете понять наше законное и неизбежное раздражение.»

(11) Вероятно, на этом уровне нам следует обратиться к старому вопросу, который недавно, кажется, снова стал актуальным — о линии, которая разделяет животное и человека: на уровне позитивного существования различия нет, человек это тоже животное с особыми характеристиками и способностями; только с заинтересованной позиции существа, захваченного процессом, эта разница становится ощутимой.

(12) Возможно, наиболее меткий ответ христианству, его идее, что Мессия уже здесь, дал Кафка, заявивший. что Мессия обязательно придет, но будет это слишком поздно, когда человечество уже устанет его ждать, и его появление уже не будет иметь никакого значения, и он оставит людей безразличными.

(13) Цит. по: Jonas H. Mortality and Morality. Evanston: Northwestern University Press, 1996. P. 192.

(14) To же, что касается психоанализа женщины (маскарад женственности означает, что под множеством масок дама X не является недоступной, так как эти маски призваны скрывать факт, что скрывать-то нечего), относится и к ближнему: «тайны египтян были также тайнами и для самих египтян».

(15) Цит. по: Деррида Ж. Призраки Маркса. Государство долга, работа скорби и новый интернационал / пер. с франц. Б. Скуратова под общей редакцией Д. Новикова. Москва: Ессе homo, 2006. С. 96.