Славой Жижек - Кукла и карлик. Христианство между ересью и бунтом

(13) См., в частности, главу 4 в: Lacan J. The Ethics of Psychoanalysis. New York: Routledge, 1992.

(14) См.: Lacan J. Seminar XX: Encore. New York: Norton, 1998.

(15) Безусловно, любовь сама по себе может действовать в режиме универсального и исключения из него (вы по-настоящему любите кого-то, если вы не превращаете его/ее в центр вашего универсума, если вы даете понять, что готовы отказаться от него/нее во имя некоей высшей Цели). В этом состоит один из главных мелодраматических мотивов: мужчина достоин любви женщины, только если он достаточно силен, чтобы противиться искушению отказаться от всего ради нее, если он дает ей понять, что сможет прожить и без нее. Если же он бросит ради нее все и как раб последует за ней, рано или поздно она начнет презирать его…

(16) Письмо из личной переписки от 24 октября 2002 года.

(17) Rultmann R. Theology of the New Testament. Vol. 1. London: SCM, 1952. P. 264–265.

(18) См.: Santner F.. On the Psvchotheology of Everyday Life. Chicago: University of Chicago Press, 2001.

Глава пятая. Вычитание, иудаизм и христианство *

(1) Разве католический целибат (запрет на брак для священников и монахинь) не является совершенно антихристианским остатком язычества? Разве он не основывается на языческом представлении о жертве земными плотскими удовольствиями ради доступа к божестве иному jouissance?

(2) Согласно Юнгу Бог, сознательно заставив страдать Христа, тем самым заглаживает свою вину перед Иовом: «ибо, как человек должен страдать от Бога, так и Ног должен страдать от человека. В противном случае не будет между ними согласия». ( Jung С. С. Answer m Job. Princeton: Bollingen, 1958. P. 39.) Здесь все происходит в рамках обмена: один страдает за другого…

(3) «Возвращенный рай» Мильтона интересен тем, что Сатана здесь принципиально иной персонаж, нежели в «Потерянном рае»: это больше не героический падший Ангел, а просто искуситель — если на то пошло. продолжением Сатаны из «Потерянного рая» является сам Христос. Тема обеих поэм одна и та же: как противиться искушению, и Христос преуспевает там, где Сатану подстерегает неудача. Христос не столько «второй Адам», сколько второй Сатана, он выигрывает там, где Сатана проигрывает. Внимание к теме верности и сопротивления искушению связывает «Возвращенный рай» с Книгой Иова: дело не только в том, что сопротивление Христа искушениям параллельно действиям Иова, можно также утверждать, что Сатана в «Возвращенном раю» это новый вариант четырех (трех?) друзей богословов, которые приходят утешить Иова, аргументы эти четырех «друзей» полностью соответствуют четырем искушениям Сатаны: земными удовольствиями. богатством, властью и собственно ложной религиозной жертвой (именно жертвой как актом обмена, как «расплатой» за грехи). Короче говоря, искушение присуще религии: Сатана гнездится в самой ложной теологии, и теологии, играющей роль идеологии. Аналогичным образом четыре друга предлагают Иову четыре основных типа оправдания идеологии, а Сатана искушает Христа четырьмя вариантами идеологии.

(4) Что же касается «исключения иудеев», то хочется рискнуть и предложить радикальную переинтерпретацию Фрейда, который полагал, что иудеи отреклись от первородного преступления (отцеубийства Моисея): что если даже альтернативные фрейдистские интерпретации, которые предлагают сильную гипотезу замещенного преступления (в действительности это Моисей был виновен в «отцеубийстве», убийстве фараона), неверны? Что если настоящим преступлением Моисея было не убийство, а УНИЖЕНИЕ фараона, публичная демонстрация его бессилия? Разве это не хуже прямого убийства: после убийства отец возвращается как действенная сила Закона, тогда как униженный отец всего лишь продолжает существовать в виде нелепого беспомощного экскремента? Что если такое унижение отца было предварительным условием становления иудаизма как первой великой религии, которая изначально и по большей части НЕ была государственной религией, а была религией группы вне государственной идентичности? Более того, что если ЭТО и делает проблематичной идею государства Израиль?

(5) Santner Е. Traumatic Revelations: Freud's Moses and the Origins of Anti-Semitism // Sexuation / ed. By Renata Salecl. Durham: Duke IT. 2001.

(6) Rosenzweig F. The Star of Redemption. Notre Dame: University of Notre Dame Press. 1985.

(7) См.: Hotell D. An Introduction to the Study of Paul. New-York and London: Continuum. 2000. P. 82.

(8) Rosenzweig F. Op. cit. P. 404–405. Конечно, этой цитатой я обязан Эрику Сантнеру, который детально развил понятие еврейской идентичности в выдающейся работе Psychotheology of Everyday Life. Любопытно, что понятие пребывания в остатке является также частью традиционной словенской национальной идентичности; болезненный шрам в истории Словении — это наступление контрреформации в конце XVI века, в результате которого треть словенцев была перебита. треть, чтобы остаться протестантами, эмигрировала в Германию, а остаток, накипь — те, кто пошел на компромисс со своей верой, — это и есть ныне живущие словенцы…