Тим Уоллес-Мерфи - Тайное знание. Секреты западной эзотерической традиции

В начале XIX века полностью изменилась интеллектуальная и духовная атмосфера среди просвещенных классов Западной Европы; произошел переход от общества, в котором религия играла важную, практически главную роль, к атеистическому обществу, интеллектуальная элита которого делала все, чтобы отделиться от «суеверных практик» Средневековья. В 1863 году Ф. Шаубах заметил: «Это почти так же, как если бы люди хотели показать, как они умны, считая, что это зависит от того, в какой степени они избавились от Библии и Катехизиса». Странность состояла в том, что даже среди так называемых вольнодумцев сохранилась ностальгия по внешним религиозным формам. Средний класс, конечно, рассматривал религию как полезный институт, помогавший поддерживать бедных в состоянии повиновения и подчинения власти. Интеллектуальное превосходство атеистов и агностиков было столь велико, что господствующим церквям не оставалось ничего другого, как отойти на укрепленные позиции и подготовиться к длительной осаде. Середина XIX века была отмечена созданием ритуалов – некоторые из них возвращали к древним эзотерическим течениям, по крайней мере в том, что касалось внешних проявлений. Католическая церковь в тщетной попытке вернуть власть еще больше отошла от действительности. Догмат о папской непогрешимости казался абсурдным, особенно в свете исторических хроник, повествующих о жестоких деяниях пап. Католицизм, как и папство, все более и более становился узником собственных безрассудных заявлений.

Стремительно нарастающий поток научных побед почти сокрушил остатки бастиона окопавшейся традиционной религии. Не с точки зрения числа ее сторонников, а с точки зрения сильного влияния, проявленного в повседневной жизни. К началу 1900-х годов западная религия, интеллектуально и политически, отступила и, если уместно такое сравнение, находилась в состоянии осады: отгородившись, словно папский узник в Ватикане, от мира, она собралась оказать сопротивление или, по крайней мере, пережить нападки на свою идеологию со стороны нового мышления.

Теперь освобожденная от мистического балласта наука могла нестись вперед на скорости, захватывающей дух, к завоеванию новых земель за пределами всякой мечты. Менее чем за два столетия она изменила мировоззрение и жизнь простых людей, полностью изменив лицо Земли. Она принесла человечеству массу благ, но какой ценой?! Ценой духовного голода, отчуждения и внутренней пустоты, неизбежного самоуничтожения на планете, которая переживет нас. Исчезла духовность, и, похоже, сама материя собирается исчезнуть из материального мира.

К 1880 году «развитый» мир состоял из стран и областей, в большинстве своем с грамотным мужским и все в большей степени грамотным женским населением, в котором политика, экономика и интеллектуальная жизнь вышли из-под опеки древних религий, оплота традиционализма и суеверий, фактически монополизировавших ту науку, которая была наиболее важна для современной технологии [329] ХобсбаумЭ. Век империи. C. 24–25. .

Появление обновленного имперского идеала в XIX веке было напрямую связано с двумя революциями. За период с 1776 по 1914 год произошли глобальные преобразования, явившиеся результатом непрерывного развития и победы «либерального буржуазного общества» [330] Там же. . Промышленная революция указала путь к явно неограниченному росту и, следовательно, процветанию немногих за счет нового класса безземельных рабочих. Бессердечная эксплуатация, жестокость, лицемерие и жадность были присущи всем имперским предприятиям европейских христианских государств. Индустриализация охватила Северную Европу, и Маркс и Энгельс были не единственными критиками ее результатов и философии.

Философия, питавшая и поддерживавшая промышленную революцию, обеспечила новый стимул и эффективные средства для глобального проникновения торговли и взглядов с Запада. Прежде всего, она усилила мотивацию в этом новом имперском веке: институционализация жадности к новым рынкам соединилась с жадностью к дешевому сырью и огромной прибыли, которые могла обеспечить торговля. Погоня в поисках рынков проходила под прикрытием желания преобразовать мир на благо новых теоретических направлений, появившихся в результате двух революций, классической политической экономии и ее неизменной спутницы практической философии. Таким образом, уверенное завоевание земного шара шло рука об руку с идеологиями и концепциями либеральной, буржуазной демократии.