Конфуций - Лунь юй

Учитель сказал:

— Скакуны славятся не силой, а норовом.

Гунбо Ляо наклеветал Цзисуню на Цзы Лу. Цзыфу Цзинбо рассказал об этом [Учителю] и добавил:

— Этот почтенный уже введен в заблуждение Гунбо Ляо, но у меня есть возможность выставить его голову на всеобщее обозрение перед дворцом либо на базарной площади. [159] Гунбо Ляо — один из учеников Конфуция, родом из царства Лу. Упоминается в «Лунь юе» лишь в связи с тем, что донес о планах Цзы Лу первому советнику луского царя Цзи Канцзы (он же — Цзисунь, возглавлял одно время аристократический род Цзи). Однако Конфуций отказался от казни клеветника. Цзыфу Цзинбо, он же Цзыфу Хэ, — ученик Конфуция в самом начале его карьеры. Был родом из Лу. Других сведений о нем в источниках не сохранилось. «Почтенный» — Цзи Канцзы.

Учитель ответил:

— Будет ли претворен [мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы [160] В тексте — мин, трактуется как «судьба» [Ян Боцзюнь; Mao Цзышуй]. , потерпит ли крах [мой] Дао-Путь [в стране] — зависит от судьбы. Разве может Гунбо Ляо спорить с судьбой?

Учитель сказал:

— Мудрые избегают [неправедного] мира; за ними следуют те, кто избегает места, [где нет стабильности]; за ними — те, кто избегает [оскорбительного] обращения; и за ними — те, кто избегает [оскорбительных] слов. [161] Хуан Цичун полагает, что две последние категории людей — это служилые, которые не должны терпеть как «оскорбительного обращения», так и «оскорбительных слов». Однако таковых среди чиновников Конфуций не встречал.

Учитель сказал:

— Таких было семь человек. [162] См. XIV, 39. По мнению комментаторов, Конфуций имел в виду Яо, Шуня, Юя, Тана, Вэнь-вана, У-вана и Чжоу-гуна — идеальных правителей древности.

Цзы Лу заночевал у ворот Шимэнь.

Утром стражник спросил:

— Откуда пришел?

Цзы Лу ответил:

— Я из учеников Кун-цзы.

Тогда [стражник] сказал:

— А, это тот, кто, зная, что ничего не получится, все же продолжает [свое] дело!

Учитель как-то в бытность его в [царстве] Вэй бил в каменный гонг.

Один человек, несший на плече корзину с травой, проходил как раз мимо ворот. Он сказал:

— Как тяжко на сердце у того, кто бьет в каменный гонг!

Еще немного [послушав], сказал:

— Эти удары, как стук падающих камней, рождают тревогу: ах, никому не понять меня…

Ну, и пусть никому не понять тебя! [Как говорится]:

«…глубок — я в одеждах пройду по нему, а мелок — край платья тогда подниму». [163] Стихи из «Ши цзина», раздел «Песни царства Вэй» (цит. по [Ши цзин, с. 45]).

Учитель сказал [об этом человеке]:

— Он такой решительный! Его не страшат трудности.

Цзы Чжан сказал:

— В «[Книге] истории» сказано, что Гао-цзун [164] Гао-цзун — один из правителей династии Инь. , соблюдая траур, жил в соломенной хижине и три года не говорил. Что бы это значило?

Учитель сказал:

— Почему только Гао-цзун? Так поступали все древние. Когда умирал правитель, то все чиновники в течение трех лет внимали приказаниям первого советника.

Учитель сказал:

— Если верхи любят Правила, то народ легко использовать.

Цзы Лу спросил о благородном муже.

Учитель ответил:

— Совершенствуй себя, чтобы быть почтительным.

[Цзы Лу] спросил:

— И это все?

Ответил: