Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

- А я тебе поверил! – разорялся Мишка. – А ты оказался настоящий подполковник! Кепку зажал, сука…

- А я ему говорю: зачем вы у меня пол-огорода заняли? – не унимался Мироныч, подсев поближе к Мишке и пакету с обильной деревенской закусью. – А он на меня ноль внимания: копает себе, сажает, поливает, по другой половине моего огорода ходит…

- Да какого пол-огорода? – пытался отбрехиваться военный. – Это я полосу отчуждения занял…

- …Помидоры выращивает, и хоть бы мне предложил, - стоял на своём Мироныч, выуживая из пакета с Мишкиной закусью кусок варёного мяса. – А мне ведь много не надо: дай пять вёдер и – ладно.

- Вот именно! – орал Мишка. - Что, помидоров старичку пожалел? Поди, он много съест!

- Да, всего-то пять вёдер, - поддакивал Мироныч, сноровисто прожёвывая варёную говядину голыми дёснами. Разумеется, старый хрыч владел вставными челюстями, но так как делал он их у какого-то знакомого доктора в счёт покрытия какого-то давнишнего долга (в смысле – это доктор задолжал Миронычу), то знакомый сделал челюсти так себе. В смысле: коль за работу не платят, а требуют сделать её в счёт каких-то мифических долгов, то пошла она в жопу. И теперь Мироныч мог пользоваться дармовыми челюстями только на показ. Он продолжал доставать доктора, требуя доделать работу, а доктор советовал Миронычу подтачивать челюсти рашпилем самостоятельно. Что называется – подгонять «по вкусу» и без отрыва от производства. Чем Мироныч и занимался. Он выклянчил у Семёныча подходящий напильник (свой, ещё «трофейный» инструмент, Мироны щадил) и стал подгонять челюсти. Иногда Мироныч пробовал их, что называется, на зуб, и после этого дня два ходил с перекошенной физиономией, горько кляня знакомого доктора в частности и всё неблагодарное человечество в целом.

- Каких пять вёдер? – отгавкивался военный. – Я сам всего три ведра собрал.

- А ещё у него картошка посажена, - ябедничал Мишке Мироныч, - на моём, между прочим, участке. Вот пусть половину урожая отдаст мне.

- А, так ты ещё и картошку посадил на его участке?! – голосил Мишка. – Скотина! Наглец! Жлоб несчастный! Что, не мог собственный участок купить?! Теперь вот только посмей не отдать Миронычу половину урожая!

- Я посчитал – мне десять мешков причитается, - подсказывал Мироныч.

- Десять мешков?! – взмахивал руками военный, занявший на задах огорода старого сквалыги полторы, от силы, сотки. – Нет, ты дед, совсем охренел!

- Он ещё и оскорбляет! – подзуживал Мшку Мироныч.

- Ты зачем старичка оскорбляешь?! – орал Мишка, а военный, продолжая махать руками, вылезал из-за стола и делал ноги. В прихожей он разминулся с Витьком. Витёк успел перекурить и решил под шумок занять место военного. Жорка, слушая Мишку с Миронычем, веселился от души, поэтому просмотрел появление профессионального халявщика.

- Костя, ты подзаработать не хочешь? – неожиданно спросил Мишка неожиданно душевным голосом, а Сакуров так сразу и не понял, что Мишка обращается к нему: такой разительной оказалась смена интонаций акционерного пастуха.

- В смысле, вместо Семёныча с его супругой стадо посторожить? – сделал стойку Сакуров.

- Ну, это само собой, потому что кроме тебя я это дело никому доверить не могу…

Мишка значительно посмотрел на Жорку и продолжил:

- …Даже Гришу не хочу приглашать, хотя он имеет опыт работы с молодняком на откорме…

- Спасибо, - поблагодарил Мишку Сакуров, теряясь в догадках на предмет таинственных ходов чисто русской Мишкиной души страстного стяжателя, показного доброхота и профессионального горлопана.

- …Потому что, Костя, людям помогать надо, а ты в таком положении…

- Спасибо, - снова поблагодарил Сакуров, а Мишка расплылся в довольной улыбке.

- …В общем, с завтрашнего дня я в законном отпуску…

- И я! – вякнул Витька, опасливо косясь на Жорку.

- …В общем, выходит тебе, Костя, за двоих наше стадо пасти. Да ещё за двоих это стадо по ночам сторожить. Деньгу огребёшь – и-и!

- Что, ваше акционерное общество стало деньгами зарплату платить? – насмешливо поинтересовался Жорка, бесцеремонно откупоривая Мишкину бутылку. Варфаламеев с любовью смотрел на Жорку, Мироныч изображал попранную артиллерийскими сапогами крестьянскую справедливость.

- Зимой, когда продаст урожай, обязательно заплатит, - убеждённо сказал Мишка, подставляя свой стакан под свою бутылку. – Но кое-что можно получить уже в следующем месяце… зерном, разумеется.

- Зерном – это хорошо, - согласился Сакуров, следя за тем, чтобы щедрый Жорка не насыпал ему больше половины стакана.