Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

Три дня назад Сакуров потерял жену и дочь. Кто их застрелил, определить было невозможно, потому что дело произошло ночью. Сакуров с женой и дочкой месяц отсиживались в винном погребе, в ту ночь случилось затишье, но неожиданно грохнуло из станкового гранатомёта, и граната угодила прямо в погреб. Жена с дочкой выскочили во двор, и их обеих срезало одной пулемётной очередью. Сакуров, несмотря на вспыхнувшую перестрелку, выскочил во двор следом за своими родными, но было поздно. Он взвыл, как волк, и стал бесцельно тормошить трупы. Пули свистели рядом, но ни одна из них не задела Сакурова. Потом перестрелка прекратилась так же неожиданно, как началась, а Сакуров впал в беспамятство. Утром пришли уцелевшие соседи и помогли похоронить убитых. Вечером Сакуров напал на какого-то ополченца, убил его ударом лопаты по голове, забрал автомат, к нему четыре рожка и ушёл в горы. Он чувствовал внутри себя какую-то страшную пустоту, он перестал вздрагивать от выстрелов и начал убивать всех, кто оказывался у него на виду. И он не различал миротворцев, ополченцев и добровольцев. Единственно: Сакуров ни разу не выстрелил в невооружённого человека.

Четыре рожка кончились у Сакурова быстро. Он доставал патроны, снимая подсумки с убитых, и продолжал кружиться в непонятной стреляющей ночной кутерьме. Днём он забивался в какую-нибудь нору, а ночью всё повторялось. И за всё время Сакуров не получил ни одной царапины.

Однажды, потеряв все ориентиры, оглушённый плотной стрельбой то ли с трёх сторон, то ли со всех четырёх, Сакуров встал в рост и пошёл в гору, попеременно кидая гранаты и стреляя из автомата. Он спотыкался, падал, снова вставал и шёл дальше. Пули снова свистели рядом с ним, и опять не задевали, словно заговорённого, Сакурова.

- Это, значит, я теперь за троих жить буду, - бормотал Сакуров и шёл дальше. – Только я не хочу так долго…

Пошёл он неудачно, потому что спереди оказались чеченские добровольцы. Воевали они отчаянно, но Сакуров оказался лучше. Он вынырнул из темноты на их позицию и, не говоря лишних слов, схватился с пятью крепкими бородачами врукопашную. Чеченцы не боялись смерти, но Сакуров не боялся смерти ещё больше чеченцев. Убив штыком последнего, Сакуров запасся новыми патронами с гранатами, взял какой-то еды и поднялся выше по склону. Он видел ночное море, звёзды на небе и ущербную луну. Он вспоминал жену с дочерью и начинал выть. В ответ на его вой стрельба усиливалась. Пули, пролетающие рядом, не страшно жужжали. Пули, улетающие от рикошета, не страшно посвистывали. А Сакуров стоял в полный рост и продолжал выть.

Потом Сакурова пытались подстрелить с миротворческого вертолёта. Но он снова не прятался, а стрелял вверх, матерясь и плача. Когда вертолёт улетел, а Сакуров пошёл дальше на север, он наткнулся на грузинских ополченцев. Они о чём-то спросили Сакурова по-грузински, но Сакуров ответил русской матерщиной и грузины стали стрелять. Тогда Сакуров стал материться по-грузински и тремя гранатами перебил всех ополченцев.

Гранаты – оборонительные «лимонки» – летели на расстояние не дальше двадцати метров. А осколки они разбрасывали на расстояние около двухсот метров. Сакуров, бросая «лимонки», на землю не падал; он продолжал стоять, наблюдая, как взрывом из укрытий выбрасывает куски тел ополченцев, в то время как мимо него с особым звуком пролетали куски рваного гранатного железа.

- Вашу дэда, - цедил он на двух языках и инстинктивно продолжал идти в сторону границы с Россией. А спустя час нарывался на абхазов, крыл их грузинским матом, ввязывался в новый бой и шёл дальше. Затем Сакурова пытались остановить российские миротворцы, но и их постигала печальная участь, а Сакуров, снова невредимый, преодолевал ещё метров пятьсот по пересечённой местности.

Кроме России, идти Сакурову было некуда. Там, в центральной части огромной территории с новым названием, жили его родственники. Там, в Рязанской области бывшей РСФСР, родилась его покойная мать. В 1954 году она поехала на Дальний Восток на заработки, а в 1955 познакомилась с отцом Сакурова. В 1956 году родился Сакуров, и в том же году его мать исключили из комсомола, потому что мать прижила Сакурова от японского моряка. Как потом рассказывала мать, это был не простой моряк, а офицер торгового флота. Мать очень этим гордилась и очень сильно пила. Ещё она любила повторять про судьбу, ведь фамилия их Сакуровы, и познакомилась она с японцем. А у японцев любимое дерево – сакура. А теперь и сыночек у неё – не просто Сакуров, но наполовину японец.