Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

- Всё! – огорчил в этом месте Сакурова Жорка. – Дальше сам…

- Да, конечно, - не очень весело отозвался Сакуров. Он помахал на прощание Жорке, которого ждали его хозяйственные дела, и усилил бдительность, потому что стадо, не сильно подгоняемое лукавым Мишкой, стало подтягиваться к мосту через Серапею. За мостом начинался первый деревенский порядок Лопатино, порядок упирался в центр бывшей центральной усадьбы бывшего передового колхоза, каковая усадьба имела специальный терминал со специальными весами для молодняка на откорме. И, надо отдать должное новым руководителям теперешнего акционерного общества на месте бывшего колхоза, терминал ещё не весь ушёл на кирпич и металлолом, потому что кое-какая скотина в акционерном обществе таки ещё водилась, а её, прежде чем оприходовать, продать или обменять на подержанные иномарки из Никарагуа, таки следовало взвешивать не на глазок, а более точно.

Когда стадо закруглилось в специальном загоне перед весовыми воротами, Сакуров встретился с женой Витьки. Это оказалась дородная баба с выдающимися много вперёд грудями и много назад ягодицами. Лицо бабы, безразмерно круглое в силу своего соответствия остальной фигуральной пропорции, показалось неискушённому Сакурову на первый взгляд добрым. Но затем, когда Константин Матвеевич повнимательней пригляделся к лицу данной бабы, а, именно, попытался заглянуть в её василькового цвета глазки под белёсыми ресницами, ему стало слегка не по себе. В том смысле, что кажущаяся доброта безразмерно круглого лица Витькиной жены совершенно растворялась в бездонной глубине васильковой ненасытности её глаз. Константин Матвеевич, единожды заглянув в глазки Витькиной жены, как-то сразу содрогнулся, хотя ничего на первый взгляд ужасного не увидел. А увидел он сначала неизбывную с тоскливой поволокой синьку неудовлетворённой бабы, за каковой платонической синевой скрывались бездны таких ограниченно тупых вожделений, что куда там сраному Гобсеку (54) с его литературным подельником Плюшкиным.

- Здрас-с-те, - почтительно сказал Сакуров, топчась перед Витькиной бабой. Витькина баба ничего в ответ не сказала, но повела грудями, к каковым был приставлен солидный гроссбух довоенной выправки, куда баба намеревалась вносить данные после взвешивания откармливаемого молодняка говяжьей принадлежности.

- Все, что ли? – спросила баба Мишку голосом грудным, не придав фразе никакой интонации.

- Все, - досадливо возразил Мишка и искоса глянул на Сакурова. Сакуров косяк приметил и внутренне усмехнулся, хотя после беготни по болоту за лукавыми тёлками, поощряемыми не менее лукавым Мишкой, ему было не до смеха.

- Так, давай взвешивать, - распорядилась баба. – Ты вставай тута, сзади весов: будешь тёлок с них выгонять. Этот…

Баба беспардонно ткнула в Сакурова сарделькой вместо указательного пальца.

- …Пусть становится рядом со мной: будет считать тёлок, которые с весов сойдут...

- А кто будет подгонять? – поинтересовался Мишка, слез с кобылы, заботливо принял Витьку и положил его в ближайшие ясли.

- Пашка, - кратко сказала баба.

Откуда ни возьмись, появился пацан лет шести, мастью похожий на бабу. Пацан мастерски цвиркал слюной через недостающий верхний зуб и что-то чрезвычайно звонко и также невнятно выговаривал собачонке, которая тоже появилась, откуда ни возьмись. Собачонка мастью походила на дрыхнущего в грязных яслях Витьку, а пацан, как оказалось, материл собаку. В том смысле оказалось, что Сакуров среди невнятного мальчишеского звона разобрал чисто народное «так твою мать, звезда лохматая», а не какую-то там занюханную советскими букварями классику типа «Маша ела кашу».

Осмыслив услышанное в смысле ненормативной лексики из уст почти что младенца, Сакуров вопросительно посмотрел на Витькину жену, но та снова не обратила на временного работника никакого внимания. Она также не обращала никакого внимания на речевые упражнения своего отпрыска, а тот побежал подгонять стадо к весовым воротам. Делал это пацан умело и взвешивание началось. Сакуров, стоя рядом с Мишкой, железно не обращал на его отвлекающий трёп никакого внимания, смотрел на весы и считал тёлок. Одновременно он пытался следить за тем, как правильно баба записывает результаты взвешивания. И, если не считать небольшого округления веса не в пользу зарплаты Сакурова, то всё, вроде, было правильно.

«Чёрт с ними, - думал Сакуров, продолжая внимательно пересчитывать сквозящий через весы молодняк, - пусть подавятся. Зато все тёлки на месте, и если даже… Что такое?!»