— пропорционально. Ред.
John Bellers [Essays about the Poor, Manufactures, Trade, Plantations, and Immorality. London, 1699, p. 10].
Насколько оправдалось впоследствии это предвидение участи торгового пролетариата, данное в 1865 г., об этом могут порассказать сотни немецких приказчиков, которые, будучи весьма сведущи во всех торговых операциях и владея 3–4 языками, тщетно предлагают свои услуги в лондонском Сити по 25 шилл. в неделю, — значительно ниже оплаты квалифицированного слесаря. Пропуск в рукописи, занимающий две страницы, показывает, что предполагалось подробнее развить этот пункт. Впрочем, можно указать на «Капитал», кн. II, гл. VI («Издержки обращения»), стр. 105–113 [см. настоящее издание, том 24, глава VI, стр. 153–161], где Маркс уже коснулся многого из того, что относится сюда. — Ф. Э.
«Согласно общему правилу, прибыль всегда одинакова, какова бы ни была цена; она держится на одной отметке, как плавающее тело при колебаниях волны. Поэтому, когда цены повышаются, торговец повышает цены, когда цены понижаются, торговец понижает цены» (Corbet. «An Inquiry into the Causes and Modes of the Wealth of Individuals)). London, 1841, p. 20). — Здесь, как и вообще в тексте, речь идет лишь об обычной торговле, а не о спекуляции, изучение которой, как и вообще все относящееся к классификации торгового капитала, выходит из круга нашего исследования. «Торговая прибыль есть стоимость, присоединяемая к капиталу, независимо от цены; вторая» (спекуляция) «основана на изменении стоимости капитала или самой цены» (там же, стр. 128).
— соответственно. Ред.
— в натуральной форме. Ред.
Вот одно очень наивное, но вместе с тем совершенно правильное замечание: «Поэтому в основе того обстоятельства, что один и тот же товар можно получить у различных продавцов по существенно различным ценам, несомненно очень часто лежит неправильная калькуляция» (Feller und Odermann. «Das Ganze der Kaufmannischen Arithmetik». 7. Auflage, 1859 [S. 451]). Это показывает, как определение цен становится чисто теоретическим, т. е. абстрактным.
— Малая прибыль и быстрый оборот. Ред.
— лавочника. Ред.
Карл Маркс. «К критике политической экономии». Берлин, 1859, стр. 27 [см. настоящее издание, том 13, стр. 36–37].
«Уже вследствие большого разнообразия монет как в отношении их веса и пробы, так и в отношении чеканки их многими князьями и городами, имеющими право на это, возникла повсеместная необходимость пользоваться местной монетой в тех случаях, когда в торговых делах требовалось свести счета в какой-нибудь одной монете. Купцы, отправляясь на какой-нибудь из иностранных рынков, для расчетов наличными запасались слитками чистого серебра, а также, конечно, и золота. Точно так же отправляясь в обратный путь, они обменивали полученные ими местные монеты на слитки серебра или золота. Поэтому меняльное дело, обмен слитков благородных металлов на местные монеты и обратно, стало очень распространенным и выгодным делом» (Hullmann. «Stadtewesen des Mittelalters». Erster Theil. Bonn, 1826, S. 437, 438). «De Wisselbank [обменный банк] получил свое название не… от wissel [векселя], не от вексельной расписки, а от wisselen van geldspecien [обменивать различные разновидности денег]. Задолго до учреждения Амстердамского обменного банка в 1609 г. в нидерландских торговых городах были менялы, меняльные лавки, даже обменные банки… Занятие этих менял состояло в том, что они обменивали различные иностранные монеты, привозимые в страну иностранными купцами, на ходячую монету. Мало-помалу круг их деятельности расширялся… они сделались кассирами и банкирами. Но в соединении профессий кассира и менялы власти Амстердама усмотрели опасность, и, чтобы предупредить эту опасность, было решено основать крупное учреждение, которое заменяло бы как менял, так и кассиров и действовало бы открыто, согласно уставу. Таким учреждением и был знаменитый Амстердамский обменный банк 1609 года. Совершенно так же возникли обменные банки в Венеции, Генуе, Стокгольме, Гамбурге вследствие постоянной потребности в обмене денежных знаков. Из всех этих банков существует еще и теперь один только Гамбургский, так как этот торговый город, где не чеканится собственной монеты, еще и теперь нуждается в подобном учреждении» и т. д. (S. Vissering. «Handboek van Praktische Staathuishoudkunde». Amsterdam, 1860–1861, I, biz. 247–248).
«Институт кассиров, быть может, нигде не сохранил в таком чистом виде своего первоначального, самостоятельного характера, как в нидерландских торговых городах (о происхождении института кассиров в Амстердаме см. E. Luzac. «Holland's rijkdom». Leyden, 1782, dl. III). Их функции отчасти совпадают с функциями старого Амстердамского обменного банка. Кассир получает от купцов, пользующихся его услугами, известную сумму денег и открывает им на эту сумму «кредит» в своих книгах; затем они посылают ему свои долговые требования, по которым он получает для них деньги и кредитует их на соответствующую сумму; напротив, он производит платежи по их распоряжениям (kassier briefjes), записывая соответствующую сумму на их текущий счет. С этих поступлений и уплат он отчисляет себе незначительный процент за комиссию, который образует достаточное вознаграждение за его труд только благодаря значительности оборотов, совершаемых при его посредстве между двумя сторонами… Если требуется покрыть платежи двух купцов, причем обоих обслуживает один и тот же кассир, то такие платежи покрываются чрезвычайно просто благодаря параллельным счетам в книгах, так как кассиры изо дня в день балансируют их взаимные требования. Итак, занятие кассиров заключается собственно в этом опосредствовании платежей; следовательно, оно исключает промышленное предпринимательство, спекуляции и открытие бланко-кредитов; потому что здесь должно оставаться правилом, что кассир за того, кому он открыл счет в своих книгах, не производит никаких платежей, превышающих размеры его имущества» (Vissering, цит. соч., стр. 244). О кассовых союзах в Венеции: «Вследствие потребности и географического положения Венеции, где перемещение наличных денег затруднительнее, чем в других местах, оптовые торговцы этого города… стали учреждать кассовые союзы при условии надлежащей безопасности, контроля и управления; члены такого союза вносили в него известные суммы, на которые они давали распоряжения своим кредиторам, причем в заведенной для того книге уплаченная сумма списывалась со счета должника и прибавлялась к сумме, которую имел там же кредитор. Это первые зачатки так называемых жиро-банков. Эти союзы имеют большую давность. Но когда их происхождение относят к XII веку, то их смешивают с основанным в 1171 г. учреждением для государственных займов» {Hullmann, цит. соч., стр. 453–454).
Читать дальше
