Анатолий Иванов - ЦИВИЛИЗАЦИЯ МАДОННЫ

Гестию, которая была также покровительницей городов и государства, греки классической эпохи отодвинули на задний план, в отличие от скифов, которые, по свидетельству Геродота (кн. IV,гл.59) чтили Гестию под именем Табити выше всех прочих божеств. И не с одной Гестией случилась в Греции такая беда. «Мужики, что злы и грубы» в лице Аполлона отобрали оракул в Дельфах, игравших в Греции периода политической раздробленности примерно такую же роль, как Рим в Западной Европе в Средние века, у богинь: в древнейшую эпоху этот оракул прорицал от лица Геи, а затем — Фемиды. Вообще, как отмечает Энгельс, положение богинь в греческой мифологии рисует нам более ранний период, когда женщины занимали еще более свободное и почетное положение. Соотношение сил в Пантеоне отражало былые времена, и Дельфы были лишь частным успехом его мужской части. Даже великого Зевса не очень-то чтили. А. Ф. Лосев находит поразительным тот факт, что в позднейшее время Зевсу было посвящено сравнительно мало праздников и никогда не было посвящено никаких мистерий. Среди богов Греции по числу посвященных ей храмов (около 80) первое место занимала Артемида. Почему именно она?

Ответ на этот вопрос дает А. В. Сазанов в статье «К изучению теонимии Боспорского царства». Он прослеживает линию развития культа Артемиды от критской Потнии Терон. Общепризнанно, что основные греческие культы не были генетически связаны с микенскими. Однако культ Артемиды принадлежал к числу немногих, связанных с ними. Главным божеством минойского Крита была Потниа Терон. Она изображалась как повелительница зверей. В ней как бы соединялись функции Афины и Артемиды.

Дж. Пендлбери еще не знал имени этой богини, но отмечал те же ее характерные черты, разобранные потом разными греческими богинями: «На протяжении всей своей истории критяне поклонялись природе, олицетворением которой, начиная со среднеминойских времен (по датировке Пендлбери, это примерно 2000 лет до н. э.) была Великая матерь богов, повелительница диких зверей и владычица деревьев и гор. Для символизации плодородия природы ее часто изображали с сыном — богом-мальчиком. В греческие времена ее атрибуты были распределены между различными богинями: Афина получила ее змей, Афродита — ее голубей и ее сына, Артемида — ее оленей, а различные нимфы — ее горы, потоки и леса». При этом Пендлбери четко отделял критян от греков: по его мнению, «в расовом отношении между обоими народами лежит целая пропасть». «Критский язык, всего вероятнее, имеет анатолийское происхождение; возможно, он родственен ликийскому, киликийскому или карийскому, поскольку из этих мест, по-видимому, происходит и само племя».

Столь же резко отделяет критян от греков теоретик французского Национального фронта Иван Бло: «Критская цивилизация, которая процветала в Греции примерно за 2000 лет до нашей эры не была ни греческой, ни индоевропейской. Это была мирная, торговая, художественно очень развитая цивилизация народа, сосредоточенного вокруг своего царского дворца, как в Азии. Ее высшие божества были хтоническими, а не небесными, как у индоевропейцев».

Однако не все специалисты по древней Греции столь безжалостно отбрасывают Крит в Азию. Например, по мнению В.С. Сергеева, «существенное отличие критского строя от восточного составляет отсутствие на Крите могущественного жречества и монументальных построек для отправления культа (храмов)». Одновременно В.С. Сергеев отмечает «слабое развитие в Греции жреческой касты, стремившейся унифицировать идеологические образы и понятия, как это имело место на древнем Востоке». Эта черта как раз сближала Крит с Грецией.

Вокруг Крита завязано очень многое. Из него делают своего рода антипод Гипербореи. Поэтому необходимо выяснить:

1. имеет ли на самом деле место конфликт Гиперборея — Крит и

2. если да, чью сторону стоило бы принять в этом конфликте.

Безапелляционный и бездоказательный тезис «Гиперборея превыше всего» обсуждению не подлежит. Он основан на глубоком, но ложном убеждении в превосходстве мужского начала над женским и в не менее ложном отождествлении первого начала — с «нордическим», а второго — с южным, отождествлении, которое восходит к Бахофену и Эволе.

В действительности мы наблюдаем одну и ту же картину и на севере, и на юге: и у германцев женщина была в почете, и на Крите поклонялись женскому божеству и культовые обряды выполняли женщины-жрицы. Так что если в теории «в начале был Бахофен», то откуда на самом деле пришло «зло» к грекам, если не с севера и не с юга? «Зло» в данном случае употребляется не в эволианском смысле как тлетворное, южное матриархальное влияние, а в совершенно противоположном: какие силы разрушили в Греции цивилизацию Великой Богини? Если это и были мифические гипербореи, то отнюдь не нордические, потому что самыми что ни на есть нордическими все расисты считают дорийцев, а именно у дорийцев женщины занимали гораздо более почетное положение, чем у остальных греков. Брачные отношения у них во многом были еще более архаичны, чем даже те, которые описаны Гомером.