Плотин - Эннеады

18. Поэтому, когда хочешь найти его, не ищи, не полагай ничего вне его, напротив знай, что в нем /а не вне его/ все, что после него, но его состав /самого по себе/. Он есть и внешность для всего, потому что объемлет все и служит для всего мерой, он же есть и внутренность, или как бы глубина всего существующего, между тем как все прочее вне и как бы вокруг его располагается, его касается и на нем как бы висит и прежде всего разум, ум, который в той лишь мере и есть, в какой его касается и касаясь на нем утверждается, так как от него же получает и бытие свое, как бытие ума. В этом случае ум может быть уподобен кругу, который касается центра всей своей окружностью, ему всецело обязан своей силой /формой/, и на этом основании может быть назван центрообразным; радиусы круга сходясь в одно к центру, конечно получают на самом конце вид центра, к которому они стремились и из которого как бы выросли, однако же центр все-таки выше /по своему значению/, чем радиусы и их концы, ибо хотя они похожи на центр, но все же представляют в себе лишь неясные и грубые следы его, между тем как центр имеет еще и то преимущество, что господствует и над концами радиусов и над самыми радиусами, что присутствует везде во всех радиусах, раскрывает в них свою природу, распространяясь в них и однако сам не переносясь в них. Подобно этому, следует полагать, и ум с сущностью происходит от Первоединого, т.е. представляет собой как бы его раскрытие, или излучение, и так как определяется всецело его ноуменальной природой, и как бы висит на ней, то этим показывает, что и в первоедином есть нечто похожее на ум, хотя конечно это не есть сам ум, потому что Первоединый есть чистое единство /а ум есть единство во множестве/. Подобно тому, как центр, не будучи сам ни радиусами, ни кругом, есть однако отец круга и его радиусов, так как он сообщает им черты своей природы и, занимая свое неизменное положение, как бы некое своей силой производит радиусы и круг и потом держит их в связи с собой: так и Первоединый есть архитип той умственной силы, которая вокруг его обращается и имеет в себе его образ, которая именно вследствие того, что движется около его одного всячески, и как бы расходится во все стороны, становится умом, между тем как сам Первоединый пребывает в покое, как сила, производящая этот ум. А если так, то разве мыслимо, чтобы беспричинность, случайность, судьба могла даже лишь приблизиться к этой умиротворяющей силе Первоединого к силе поистине , т.е. абсолютно творческой?! Ведь эта сила в нем та же самая, которая и уму принадлежит, только у него она в гораздо высшей степени, подобно тому, как в свете, далеко распространяющемся от одного светящего источника, первый, т.е. рассеивающейся свет есть лишь образ, отражение последнего, как истинного света. А так как этот развевающийся свет, то есть, ум, как образ /того первичного истинного света/, имеет не иной, а точно такой же вид, то и в уме нет нигде места случаю, напротив в каждом пункте своем он проявляет себя, как разумное основание и причина. Поэтому, и наоборот виновник его, как причина причины, есть очевидно, причина в самом высшем и истинном, словом, в абсолютном смысле, ибо это значит, что Он есть начало всех тех идеальных, разумных причин, которые имели произойти от него. Само собой понятно, что, в качестве такого начала их, Он действует независимо ни от какого случая единственно по своей воле, которая в свою очередь не может быть неразумной, не может действовать наудачу, как ни попало, но действует только так, как подобает, ей, т.е. исключая собой всякую случайность. Этот термин "подобающее" употребил и Платон, желая как можно точнее обозначить то, что дальше всего отстоит от случайного, - то, что есть по самому существу; подобающее же, как само собой понятно, не может быть неразумным, бессмысленным. Поэтому, если по воле Первовиновника всего, подобающее, приличествующее господствует даже в существах, которые после и ниже его, то тем более оно имеет место в нем самом. А это значит, что ни чем случилось стать, то он и есть, а напротив он есть то, чем сам восхотел быть, ибо он желает лишь того, что подобает ему, и это ему подобающее тождественно с его энергией; это подобающее тут вовсе не есть субстрат, а есть чистая первая энергия, являющая себя таковой, какой ей подобает, следует быть. Вот как приходится говорить о Нем, не имея возможности выразить мысль свою лучше.

19. Кто, принимая в соображение все вышесказанное устремится к Нему мыслью и сподобится узреть Его, тот не сумеет выразить величие Его, узревши же Его, за неимением подходящих выражений, скажем по крайней мере одно, что Он существует сам от себя или через себя, и что если в нем есть сущность, то она подчинена ему, как им же самим положенная, и уже никоим образом не дерзнет выговорить в применении к Нему такое слово, как случай, случилось, а иначе он тут же сам остолбенеет от своего богохульства. Кому удастся подняться мыслью до Него, тот не может даже сказать, где Он, потому что Он повсюду и отовсюду предстоит духовным очам, и куда бы ни направила взор душа, она повсюду будет зреть Бога, пока не отвратит от него взоры и мысли на что-либо другое. Должно думать, что загадочное выражение древних "Бог выше сущности" имеет такой смысл: Бог выше самой сущности не только потому, что сам производит сущность, но и потому, что не стоит ни в какой зависимости от нее, да даже и от самого себя; даже сущность не есть начало Его, а напротив Он есть начало сущности, потому что хотя он произвел ее, но произвел не для себя и произведши, положил ее вне себя, не имея нужды даже в бытии как создатель бытия. Поэтому, даже выражение "он есть, существует", не выражает вполне того, что Он есть.