Абдусалам Гусейнов - Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

Вопрос, перед которым останавливается христианско-европейская этика — зачем быть моральным, — в мусульманской этике снимается включением морали в веру. Моральный образ жизни сам по себе хорош и гарантирует блаженство вечной жизни, в то время как порочный образ жизни есть нечто дурное по критериям земной жизни, да плюс к тому неминуемо ведет к страшным мукам вечной смерти. Справедливости и милосердия ищет тот, кто ищет своей выгоды. Столь же простое решение получает вопрос о том, почему отдается предпочтение тем или иным нормам (типа запрета иметь более четырех жен, требования делать обязательные и добровольные пожертвования нуждающимся и т. д.), — по той причине, что они предписаны богом и сами по себе благоразумны. Наряду со словом «Коран» для обозначения своих проповедей Мухаммед употреблял еще термин «аль-фуркан», что означает «различение». Коран как раз обозначает различие, границу между истинным и ложным, добрым и злым. Таким образом, моральный мотив в исламе совпадает как с мотивом благоразумия, так и с мотивом благочестия.

Христианско-европейская этика предполагает человека раздвоенного, вечно недовольного самим собой, который постоянно стремится к совершенству без уверенности когда-нибудь достичь его. Она таит в себе опасность морального релятивизма и даже нигилизма. Мусульманская этика, напротив, исходит из более приземленного, но зато более реального образа человека, который вполне понимает и — самое главное — принимает ограниченность своих человеческих возможностей. Она отказывает человеку в богоподобии и более реалистически, хотя и менее возвышенно, очерчивает пространство его нравственно ответственного поведения. В исламе нет идеи наследственного греха; согласно Корану, Адам был прощен Аллахом и его вина не распространяется на потомков. Конечно, следование Корану тоже нелегко. Правоверный мусульманин всегда будет иметь достаточно поводов для угрызений совести. Тем не менее зазор между моралью и реальностью, долженствованием и бытием является в исламе качественно иным, чем в случае христианско-европейской этики. И Мухаммед вряд ли мог бы повторить слова Иисуса о том, что его царство — не от мира сего.

Рассмотрение мусульманской этики сквозь призму христианско-европейской этики, недостаточно для того, чтобы охарактеризовать её своеобразие. Такой подход остается внешним, улавливает сходства и различия, касающиеся отдельных фрагментов. Как одни и те же камешки можно сложить в разные узоры, так одни и те же добродетели и нормы поведения могут быть организованы в разные системы. Каково системное единство мусульманской этики, рассмотренной не со стороны, через сопоставление с христианско-европейской этикой, а изнутри, с точки зрения её собственной логики? Такую постановку вопроса и вполне, на наш взгляд, убедительный ответ на него мы находим в работе отечественного исследователя А.В. Смирнова [37] См. Андрей Смирнов. Мусульманская этика. Москва, 2004. .

Мусульманскую этику А.В. Смирнов интерпретирует как смысловое пространство, образуемое тремя «осями» отношений»: «божественное — человеческое», «человеческое — человеческое», «внутри — человеческое». Если говорить в более привычных терминах, то речь идет о нравственных обязанностях человека по отношению к абсолюту, (в разной конкретизации — Богу, нравственному закону, общему благу и т. п.), к другим людям и к самому себе.

Отношение человека к Богу мыслится в исламе как отношение раба к господину. Соответственно способность быть рабом рассматривается как основополагающая характеристика человека. При этом важно подчеркнуть, что понятие раба в исламской культуре не заключает в себе привычных для нас негативных коннотаций. Быть рабом — совсем не значит находиться в позорном состоянии. Человек есть раб не сам по себе, а по отношению к Богу, который является его господином, как и господином мира в целом. Рабский статус человека выражается в почитании, поклонении. Рабство интерпретируется не как несвобода и закрепощенность, а как активное поклонение, почитание. Более того, речь идет о поклонении, которое выступает как внутренний импульс, является самостоятельным автономным действием. Когда речь идет о связке «человек — Бог», то самое основное заключается в том, что «в исламской культуре эта ось логически предполагает горизонтальную, а не вертикальную выстроенность» [38] Андрей Смирнов. Ук. соч. С. 6 . Это означает, что акцент делается на взаимообусловленности полюсов, а не на их противоположности. Полновластие господина не означает безвластие раба. И наоборот самостоятельность раба не означает ослабление власти господина. Поклонение человека Богу есть не рабское (в нашем понимании), а уважительное, благодарное отношение к нему. Оно выражает его убеждение в разумности, благости Бога, который все устроил так, что добродетель вознаграждается, а порок наказывается уже в земной жизни и что загробная жизнь является продолжением земной жизни. Таким образом, типичная характеристика человека, его изначальная диспозиция по отношению к Богу и к миру, господином которого Бог является и в той мере, в какой он является таковым, заключается в способности осуществлять поклонение, почитание.