Абдусалам Гусейнов - Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

«Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17). Эти пять слов: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» совершенно точно и исчерпывающе передают основной смысл его учения. Благая весть Иисуса Христа есть весть о спасении, о совсем уже близком небесном царстве как высшей и непосредственной цели человеческой жизни, о необходимости выправить свою жизнь в свете новой истины, о воссоединении человека с богом.

В ответ на вопрос Пилата: «Ты царь Иудейский?» Иисус ответил: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Постигнуть это царство в терминах жизненной философии Пилата невозможно. Напротив, нужно решительно отказаться от этой философии. Первое, что требуется от человека, — это осознать несущественность, второстепенность всех земных целей и стремлений. Надо правильно обозначить масштаб ценностей и понять одну истину: «Что высоко у людей, то мерзость перед Богом» (Лк. 16:15). Свой выбор Иисус сделал в пустыне, где он, готовясь выступить с собственным учением, постился сорок дней и сорок ночей. Под конец поста к нему приступил дьявол с тремя соблазнами. Первый соблазн состоял в том, что искуситель предложил ему превратить камни в хлебы. Иисус ответил: «Не хлебом одним будет жить человек» (Мф. 4:4). Можно вообще остаться без хлеба, как во время поста. Можно иметь его бесконечно много, как камней в Палестине. Для человека, его осмысленной жизни это не имеет существенного значения. Второй соблазн состоял в том, что дьявол предложил Иисусу броситься вниз с крыла Иерусалимского храма, дабы проверить, действительно ли, как было предречено, бог не даст ему упасть вниз на камни. Иисус, как и в первом случае, ответил строчкой из древнего писания: «Не искушай Господа Бога твоего» (Мф. 4:7). Он, видимо, хотел сказать, что надежда на бога не освобождает человека от ответственных поступков. Третий соблазн — дьявол обещает Иисусу все царства мира и славу их в обмен на то, чтобы тот поклонился ему в ноги. Иисус и в этот раз отвечает ветхозаветным изречением: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи» (Мф. 4:10). Мир, считает Иисус, не содержит в себе своей ценности; в перспективе небесного царства он ничтожен, каким бы значительным и соблазнительным ни казался. Словом, земная жизнь в себе несовершенна, и ничто в ней, будь то богатство, удача, слава, не стоит того, чтобы быть сокровенной целью человеческих стремлений. Сердце не может принадлежать миру.

Иисус вместе с тем против аскетического отречения от мира. Этим он отличается от Иоанна Крестителя, который «имел одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих; а пищею его были акриды и дикий мед» (Мф. 3:4). Аскетизм тоже есть своеобразная привязанность к миру, хотя и в отрицательной форме. Потому, как ни велик Иоанн, но даже «меньший в Царстве Небесном больше его» (Мф. 11:11).

Иисус не утверждает мир и не отрицает его. Он оставляет его позади, прозревает поверх мира. Ни одна из форм земной деятельности, ни все они, вместе взятые, не могут иметь достоинства морального абсолюта. Поэтому человек должен выработать свободное отношение к ним. Богатому юноше, желавшему заслужить вечную жизнь, Иисус посоветовал продать имение и раздать все нищим, тогда он получит сокровище на небесах. И таким же должно быть отношение ко всему остальному, включая отношение к отцу, матери, братьям, сестрам, жене и детям. Готовность оставить все это — непременное условие праведности. В своем решающем выборе человек не должен быть ничем скован. Такова мысль Иисуса.

Обозначая собственные горизонты морали, Иисус освобождает ее от изначальной вещественной нагруженности. Он не предписывает никаких конкретных поступков, предоставляя человеку полную свободу в том, что касается материального содержания поведения, его предметности. Это очень важный момент: человек получает не только возможность ничем не скованного морального выбора, одновременно он получает возможность ничем не скованной предметной деятельности. Человек в своих практических решениях не может спрятаться за ученые или священные формулы. Всегда, в каждой ситуации, он должен действовать сам, на свой страх, свой риск, свою ответственность, не только не чувствуя какую-либо зависимость от обстоятельств, но, напротив, действуя так, как если бы обстоятельства полностью зависели от него. Для позиции Иисуса Христа показательно, что он детабуирует поступки, которым иудаизм придавал достоинство священных действий. Наиболее характерный пример — отношение к субботе. Иудеи посвящают субботу богу, и в этот день запрещалась мирская активность. Иисус и его ученики не соблюдали этот запрет с требуемой тщательностью: однажды в субботу ученики сорвали колосья в поле, Иисус лечил в этот день больных. В ответ на упреки фарисеев о святости субботы Иисус отвечает удивительно лаконичной формулой: «Суббота для человека, а не человек для субботы» (Мк. 2:27). Неверно думать, будто Иисус был равнодушен к обычаям своего народа или даже попирал их. Ни то, ни другое. Он чтил обычаи, конкретные предписания Моисеева закона. Он только не соглашался с тем, что какие бы то ни было внешние действия могут иметь характер абсолютных норм и считаться критерием достойного поведения.