Александр Пятигорский - Введение в изучение буддийской философии

Так я слышал. Одно время Господь жил у горы Гайясиса близ Гайи. Там он однажды обратился к монахам с такой проповедью: «Всё — в огне, о монахи. И что же это за «всё», что в огне? О монахи, глаз горит, зрительные формы [54] «Зрительные формы» — это формы (Р. и Skr. гира), различимые зрением. В этом же смысле говорится о слуховых, осязательных, умственных и прочих формах. Но именно зрительные формы полагаются собственно формами, формами по преимуществу, даже формами как телами. Возможно, это связано и с тем, что зрение считалось наиболее универсальным видом чувственного восприятия. Отметим, что зрительные формы здесь — это не то же самое, что объекты зрения. горят, зрительное сознание [55] «Зрительное сознание» — каждому из шести органов чувств (ум — это шестой орган) соответствует особый тип сознания, которое следует отличать от сознания как пятого агрегата индивидуального существования. горит, зрительный контакт [56] «Зрительный контакт» — то есть «контакт» (Р. samphassa, Skr. samsparsa) органа чувства (в данном случае глаза) вместе с его объектом. горит. Любая эмоция [57] «Любая эмоция» — или «чувства» как второй агрегат индивидуального существования (см. I, прим. 25). , возникающая из контакта органа чувств с его объектами — будь она приятной, неприятной или ни приятной, ни неприятной, — горит. Но чем же всё это воспламеняется? — Пламенем страсти [58] См. I, прим. 25. , о монахи, пламенем ненависти [59] «Ненависть» (P. dosa, Skr. dvesa) является главной негативной силой ума. , пламенем заблуждения [60] «Заблуждение» (Р. и Skr. moha) здесь — естественная тенденция ума, ведущая к заблуждению, к тому, чтобы ошибаться; также естественная неприязнь к знанию, умственная пассивность, лень ума. . Так же, как горит глаз, горит ухо, горит тело [61] «Тело» (Р. и Skr. kaya) считается органом осязания. , да точно так же горит и ум [62] «Ум» (Р. mano, Skr. manas) входит в сознание (пятый агрегат индивидуального существования) и очень часто фигурирует как синоним последнего. , объекты ума [63] «Объектами ума» являются мысли и идеи. и умственное сознание [64] Здесь «сознание» — не пятый агрегат индивидуального существования, а особая разновидность ума. . Но что же питает этот огонь, что служит ему топливом? Топливо для этого огня — это рождение и старение, это — страдание и горе, грусть, неудовлетворенность и отчаяние.

Видя этот огонь, о монахи, хорошо обученный ученик Благородных [65] «Благородный» здесь фигурирует в терминологическом смысле, т.е. либо как Пробужденный (познавший Четыре Благородные Истины), либо как Архат (полностью освободившийся от всех скверн и помрачений). устает от (своих) органов, их объектов, от их контактов с объектами и от сознания, соответствующего каждому из органов чувств. Ему уже надоели (его собственные) эмоциональные реакции на все чувственные объекты, будь эти реакции положительны, отрицательны, либо ни положительны, ни отрицательны. И, полностью разочаровавшийся в жизни, он отстраняется от нее и становится бесстрастным в отношении всех объектов органов чувств. Через бесстрастность обретает он конечное освобождение. Затем он обретает знание своего освобождения [66] См. I, прим. 36. . Он уже постиг, что им прожита чистая жизнь, то, что должно быть им совершено, совершено, ничего не осталось не сделанного в этой жизни, а другой у него не будет, ибо закончился круг перерождений».

Когда Будда завершил свое изложение, умы внимавших ему монахов были полностью очищены от всех скверн [67] «Скверна» здесь — одна из конкретизации понятия «умственный приток». Умственные притоки — это помрачения ума, главными из которых являются: (1) чувственное наслаждение, чувственная любовь (Р. и Skr. kama), (2) спекулятивные идеи, концепции и точки зрения (Р. ditthi, Skr. drsti), «алчба бытия» (Р. и Skr. bhava) и «неведение» (Р. avijja, Skr. avidja). Освобождение от всех притоков является основным условием архатства. . Огонь прогорел, пламя угасло.

Поначалу кажется, что нет ничего проще. Ведь Будда уже ответил на этот вопрос словами «Всё в огне, о монахи». Но уже следующий вопрос «что же это всё, что горит?» ставит нас перед весьма сложной онтологической проблемой: имеет ли слово «все» в утверждении, что «всё — в огне», тот же смысл, который оно имеет в вопросе «что же это за всё, что горит». Да и имеет ли смысл сам этот вопрос? Если мы, в нашем философствовании будем следовать направлению, которого мы придерживались в предыдущем семинаре, где речь шла о «Не-Я», то мы придем к очень простому выводу: подобно тому как во второй проповеди «Не-Я» редуцируется к «Не-Я», отсутствующему в пяти агрегатах индивидуального существования, скандхах, так в третьей проповеди «всё, что в огне» редуцируется к шести органам чувств. В обоих случаях вектор редукции направлен к микрокосму сознания, к индивидуальной психике с ее сенсорными механизмами. В конце концов, апелляция к органам чувств и чувственному компоненту психики есть философская необходимость, ибо о том, что чувственно (или мыслительно) воспринимается, мы либо ничего не можем сказать, либо нам остается сказать, что это нечто, неизвестная величина, ускользающая от всех определений.