Говард Миттельмарк - Как написать книгу, чтобы ее не издали [litres]

КОГДА ЧИТАТЕЛЯ ЛИШАЮТ ПРЕЛЮДИИ

Дыхание Золушки сбилось, когда принц отодвинул тонкую прозрачную занавеску, прикрывавшую кровать. За окном, выходившим на живописный зеленый луг, залитый теплыми лучами закатного солнца, щебетали птицы.

Она посмотрела на него, лежащего рядом, и перед ней пронеслись все будущие счастливые моменты их жизни. Он спустил бретельку ее ночнушки, обнажая округлую грудь, а затем положил ее руку на свой твердый эрегированный член.

– Отсоси мне, – потребовал он, и голова ее послушно склонилась в желании ублажить его.

Желание – штука забавная. Оно может принимать самые причудливые формы. И даже от постельного эпизода, полного стандартных эпитетов, тоже может быть толк.

Однако у порно есть определенный оттенок, который не вполне сочетается с большинством любовных сцен. Если вам нужно обозначить любовь, а не похоть, сконцентрируйтесь на чувствах и прикосновениях, а не на форме груди и твердости члена. На самом деле, чрезмерные подробности в таких случаях могут выставить автора вуайеристом, третьим лишним, подсматривающим за тем, как двое нежно занимаются любовью.

Но даже если сцена не исполнена нежности и грез, а представлена довольно грязно, все равно должен быть переход от повседневного языка к выражениям, описывающим хардкор и забрызганную спермой плоть. Секс, как и юмор, довольно сложно изобразить на страницах романа, зато очень просто выставить себя смешным, пытаясь изобразить секс. Позволив своим героям предаться предварительным ласкам, вы подготовите читателя к тому, чтобы воспринять словосочетание «ритмичные движения» в нужном контексте.

КОГДА ГЕРОЙ МОЖЕТ МНОГОЕ

Он подхватил обнаженную хористку и опустил ее прямо на свой твердый, как скала, член. Она застонала от удовольствия, кончив сразу один-два-три-четыре-пять раз! Он продолжал поднимать и опускать ее, держа в сильных руках, трахая ее даже после того, как она потеряла сознание от сказочного удовольствия. Приближаясь к потрясающему оргазму, он не мог не восхититься собой: неплохо для пятидесятилетнего мужчины, поимевшего уже десятерых за ночь!

У всех, конечно, разные возможности от природы. Кто-то может без труда затащить на высокий этаж тяжелый чемодан, даже не вспотев. Кто-то может делать сальто назад, ходить на руках или жонглировать горящими мечами. Некоторые даже способны декламировать стихи на публике, не теряя при этом достоинства. Но есть вещи, которые не под силу ни одному живому человеку.

Раньше подобные гиперболы были допустимы. В романах Гарольда Роббинса, например, написанных еще до того, как люди стали открыто говорить о сексе и поняли, что этим занимаются все.

КОГДА В СЕКСЕ НЕТ СЕКСА

Он взял в руку ее левую грудь, затем правую. Она погладила его по спине, и он погладил ее в ответ. Они сделали это снова. Они разделись, она повесила одежду, он аккуратно сложил свою на стуле у шкафа. «Прошу прощения», – сказал он и воспользовался ванной, не забыв побрызгать освежителем перед выходом. Закончив, он вернулся в спальню, где она уже ждала его на кровати обнаженная. Он подошел и стал рассматривать ее тело: стопы, лодыжки, колени, лоно, живот, бюст. Она шире раздвинула ноги, позволяя ему войти, и он вошел.

Иногда так трудно бывает заставить себя написать все эти грязные словечки! Воображая, что станет с вашей бабушкой, когда она прочтет книгу, вы принимаете решение: слова «пенис» будет вполне достаточно. Но что герой с ним делает? Точно уж не «трахает» кого-то… Это слишком… вульгарно, правда ведь? Как бы это назвал врач? Он бы использовал слова типа «совокупляться»…

Точно! Теперь можно без смущения описывать то, чем занимаются ваши герои, не боясь выглядеть пошло.

В результате у вас получится нечто напоминающее медицинскую листовку об эректильной дисфункции. И это будет выглядеть куда более извращенно, чем прямое «они трахались всю ночь».

Лучше вообще вырежьте постельные сцены, если собираетесь отправить своих героев на свидание с «половым актом».

КОГДА СЕКС УТОПАЕТ В ЛИРИКЕ

Хью расстегнул ширинку, и его пенис вырвался на свободу, словно чертик из табакерки. Поначалу он радовался, кивая, как игривая лошадка, но моментально захотел снова спрятаться в норке. Будто вампир, страшащийся солнечного света, он искал темного уголка, таща Хью за собой. Хью же выглядел безвольным придатком своего полового органа, шмыгнувшего в темную расщелину Вирджинии. Его совсем не пугали чудовища, которые могут там таиться. А Хью знал, они там были. Слишком часто он заходил в тупик, следуя за неуправляемым желанием своего маленького спелеолога!