Говард Миттельмарк - Как написать книгу, чтобы ее не издали [litres]

Как у любого человека, у героев книг есть свои убеждения и принципы. Иногда взгляды главного героя совпадают с авторскими, и тогда герой говорит от лица обоих. И это хорошо, если не перегибать палку. Читатель задумывается о том, что на кону не только счастье персонажа, но и общечеловеческие ценности. С другой стороны, у читателя может возникнуть ощущение, что кто-то лупит его по голове книгой по саморазвитию.

Идеи, о которых вы говорите прямо, должны быть оригинальны, новы, остроумны и глубоки. Отлично, если через сюжет ненавязчиво проходит мысль о том, что «любовь побеждает все». Таких книг можно прочитать множество. Но стоит герою начать объяснять, что любовь побеждает все, как тут же возникает желание отложить роман. Всем нам хочется видеть торжество любви, однако почти никому не хочется читать долгие объяснения того, что и так очевидно.

КОГДА КАРТЫ КРАПЛЕНЫЕ

Рейнфлауэр нехотя вошла в «Старбакс». Она спасала белок у реки после недавнего разлива нефти, и из-за того, что малому бизнесу стремительно перекрывали кислород, больше помыть руки было негде. Дверь уборной была заперта. Три бариста, сбившись в кучку за барной стойкой, посмеивались над ней.

– Можно мне ключ от уборной? – попросила она своим мягким голосом. – Мне нужно помыть руки.

– Да ладно! – ответила одна из девушек, обдав Рейнфлауэр никотиновым дыханием. – Не знала, что хиппи моются.

Другие захихикали и дали ей пять. Вторая бариста забросила ключ под большой холодильник, который словно тоже посмеивался своими контейнерами с рафинадом и молоком, угрожая миллиону детей ожирением.

Отшатнувшись, с руками, горящими от токсинов военно-индустриального производства, Рейнфлауэр вернулась к своему велосипеду, раму которого сама лично сплела из лозы, и отправилась в долгий путь домой. Всю дорогу злобные водители машин засыпали ее проклятьями и даже пытались столкнуть с трассы.

– Эй ты! Тормози!

Рейнфлауэр увидела жирного, вонючего полицейского с зализанными волосами. Он махал ей, чтобы она остановилась.

– Ты что, не знаешь, что так ездить нельзя, шалава? – спросил полицейский, сплюнув на колесо ее велосипеда.

– Как, офицер? – уточнила она.

– Давай, дурочку не разыгрывай! – сказал он и выписал ей кучу штрафов.

Рейнфлауэр стояла на обочине, едва сдерживая слезы, руки болели от химикатов. Какой-то мужчина в костюме, проходя мимо, уставился на нее своим мертвым взглядом, а потом одобрительно кивнул фашисту-копу.

Это более развернутая версия « Гневного разоблачения», где каждый персонаж, каждое событие, каждое место служит только для указания на несправедливость. Такие книги иногда печатаются определенными СМИ или общественными организациями. Но это еще не значит, что кто-то станет их читать.

Если хотите завоевать широкую аудиторию, лучше открыто признайте: главная цель романа – продемонстрировать социальные заблуждения по тому или иному поводу. Затем выберите события, происходящие на протяжении нескольких месяцев или лет, чтобы череда несправедливостей была не так навязчива.

Возьмем хрестоматийный пример с сюжетом о гитлеровском режиме и преследовании евреев. Тевье-молочник [28]по дороге на работу подвергается разного рода унижениям и оскорблениям от каждого проезжающего немца. Мы следим за его жизнью в течение нескольких месяцев и наблюдаем, как меняется ситуация.

Бывает, что неизвестный автор занимает в книге позицию, которую разделяют все в мире, но обозначает себя как одинокого борца за истину. И пока он настойчиво доказывает непросвещенному читателю, что нельзя жестоко относиться к животным, бунтовать начинает уже сам читатель. Да, у вас есть убеждения, но с чего вы на нас-то кричите?

Другая крайность – когда в романе выражается точка зрения, с которой никто не согласен. Для таких случаев есть три отдельные категории.

КОГДА ТОЧКА ЗРЕНИЯ АВТОРА НЕ ПЕРЕСЕКАЕТСЯ С УБЕЖДЕНИЯМИ ЧИТАТЕЛЯ

Перед выходом я выполнил обычные упражнения, повторив несколько раз «призыв к энергии ануса» и «вилочный захват». Промыв прибор, я вышел во двор, ощущая силу, высвободившуюся из сущности дома, который я выбрал, основываясь на геомантийных знаках.

На углу 88-й и Бродвея женщина остановилась как вкопанная, пораженная энергией моего присутствия. К моему удивлению, она оказалась одной из кандидатов на выборах. Не сводя с меня своих фиолетово-карих глаз, она произнесла: «Властелин Восьмидесятых, изыди!» И тут я понял, что следующий час проведу не так, как планировал, расследуя убийство Капольски, а изгоняя зло из этой женщины, растолковывая ей смысл произведений Хайнлайна.