Феликс Филатов - Клеймо создателя

Дорогой Феликс,

с облегчением прочитал Ваш ответ, из которого следует, что Вы восприняли мою критику так, как она и задумывалась, т. е. как дружескую (разумеется, можете мои высказывания использовать, как сочтете нужным, секретов никаких нет). И рад был узнать, что Вы ни в какой мере не настаиваете на искусственном происхождении кода – нет для таких идей никакого основания. Что же до соотношений между молекулярными массами, то это, конечно, более заслуживает обсуждения, но мне представляется, что тут имеет место комбинация случайных совпадений с побочными эффектами эволюционной оптимизации кода в ходе селекции на помехоустойчивость.

Дискуссию, которой посвящена эта глава, можно было бы продолжать бесконечно (на что и указывает ее символ), однако, две пары альтернативных (А и В) позиций критику практически исчерпали. Вот они: поскольку книжка состоит из двух более или менее связанных частей – так сказать, «лирической» и, так же сказать, «научной», то

1А. лирическую часть легко можно опустить, поскольку она заумна сама по себе, многословна до невозможности и вообще ни к чему;

1В. лирическая часть уже достаточно хороша, чтобы напрягаться над научной ;

2А. научная часть никакой научной не является, это чистая ересь и неприкрытая нумерология, до которой серьезный профессионал не опустится;

2В. научная часть представляет собой вполне законную точку зрения – пусть странноватую, но бесспорно интересную и имеющую право на существование.

Автор согласился с тем, что действительно рискнул репутацией, пустившись в рассуждения об удивительных симметриях генетического кода, нечасто упоминаемых в литературе, но соблазн оказался для него непреодолимым. Что до оцифровки этих симметрий, то ее результат и в самом деле может иметь случайный характер, но может – и нет; в последнем случае клеймо «создателя» кода – как Автор уже отмечал – будет неизбежно носить нумерологические признаки. Ненаучной (или мемуарной, научно-популярной, «лирической») частью Автор – наверное, не слишком удачно – хотел только подчеркнуть, что его книжка не является апологией гипотезы об искусственном происхождении земной жизни и имеет гораздо более скромную цель обратить внимание на эту гипотезу. Тем, кто извлек из чтения именно эту мысль, будет близка оценка миссис Хадсон блога Шерлока « О степени растяжимости натуральных волокон »: «Читается на одном дыхании!» Оппоненты такой оценки руководствуются либо интуицией, либо личными вкусами, очевидно далекими от идеала или иронии, но уровень современной науки просто не оставляет им других возможностей. Тем можно и закончить беседу о недостатках и достоинствах этой книжки и завершить ее последней (следующей) короткой главой.

Глава 8 – как и предыдущая – обозначена символом бесконечности, только поставленным на-попа. Слева к этой бесконечности постепенно подбирается линия жизни Автора, подобно тому, как абсцисса подбирается к символу энтропии на графиках Воннегута (Автор не араб и не японец, иначе линия двигалась бы – соответственно – справа налево или сверху вниз). В точке, где она прикоснется к «энтропии» (до которой, кажется, уже совсем недалеко), эта линия перестанет быть прямой и претерпит [квантовый] скачок, после которого всякие рассуждения о небытии Автора – или о его бытии, но в ином мире, откуда он внимательно и строго наблюдает за поведением оставшихся, – превращаются в скучнейшую глупость. Точнее всего такое состояние обозначается именно восьмеркой, которая описывает траекторию произвольных колебаний претерпевшего упомянутый скачок – между небесами и преисподней, как во сне Джона Теннера, где каждый волен выбирать то, что ему нравится. А само приближение к восьмерке заставляет на какое-то время (например, на время написания или чтения этой главы) задуматься о Вечном.

Вечное обозначилось для Автора тремя вопросами, которые его задели в связи с тем, что он уже написал. Первый из них – упомянутый выше вопрос: «Ты еще не пришел к Богу?» Второй вопрос Автор задает себе сам: «Почему мою книжку, книжку атеиста, выбрал для публикации (самостоятельно, безо всякой моей просьбы) совершенно неизвестный мне до этого канадский священник Брюс Кригер?» А третий вопрос – вопрос Тани Ту: «Что бы Вы тут о себе ни писали, Вы, по-моему, совсем не атеист, разве не так?». Простых ответов на эти вопросы у Автора нет, если не считать того, что он на них уже ответил. Но для тех, кто происхождение жизни по-прежнему связывает только с Создателем, кто предпочитает коктейль из физики и метафизики, Автор, также смешивая физику и метафизику, но в другой пропорции, добавит, что не нужно быть даже атеистом, чтобы, немного подумав (это ключевой момент!), согласиться, что траектория восьмерки отражает лишь некоторую инерцию прожитой человеком жизни в памяти тех, кто проводил его в последний путь, а память тает быстро – и так же быстро сменяется мифами и легендами.