Феликс Филатов - Клеймо создателя

Эта книжка – не о нравственных проблемах Человека sapiens и не о трактовке библейских сюжетов. Но проникая воображением за пределы родной планетной системы и рассуждая о происхождении жизни и ее множественности во Вселенной, Автор не может ограничиться лишь сегодняшними данными естественных наук. Не может он также – будучи в здравом уме и трезвой памяти – «отбросить прочь теорию Большого взрыва, чтобы обнаружить за ней Божью Вселенную», что предлагают ему всякие «австралийские ученые», уверяющие, что стандартные модели этого взрыва попросту не заслуживают доверия , и что космология принадлежит только христианам . Молекулярная биология предлагает нам картину первых шагов (и они долго еще будут первыми) проникновения науки в проблему происхождения жизни, одной из центральных звеньев которой является проблема формирования генетического кода. Автор не писал монографию, и за пределами его текста (но не его внимания!) осталось немало работ выдающихся ученых, посвященных проблеме кода, среди которых, например, Анатолий Альтштейн из Института биологии гена в Москве, Эдвард Трифонов из Университета Хайфы, Массимо ди Джулио из Института генетики и биофизики в Неаполе и многие, многие, многие другие…

…Внезапно Автор замечает, что тройка ученых ( A ltstein, T rifonov, di G iulio), случайно пришедших ему в голову первыми из длинной череды причастных к теме, образует начальными буквами имен стартовый триплет ATG , первый в кодонной последовательности большинства генов. Забавно, конечно, но так глубоко Автор не копает . Исследования этих ученых основаны на экспериментальных данных, и им, скорее всего, не будет близкой изложенная здесь версия панспермии. И все же – в прошлом не более, чем легкомысленная фантастика, эта гипотеза, похоже, имеет под собой отнюдь не легкомысленные аргументы, которые и сами по себе требуют оценки. А сама гипотеза по-прежнему остается «настолько дикой, что, вполне возможно, в конце концов, окажется правильной!» Человек мал, – сказал однажды лорд Дансени, – а Ночь длинна и полна чудес .

…С большим удовольствием Автор отмечает, что одно из тех чудес, на которое он надеялся одиннадцать месяцев и сто одиннадцать страниц назад, произошло: он очень сдружился с Маком – еще до того, как кончил все это писать. В чудеса другого рода Автор не верит. Вряд ли на холодных скалах Миранды 71 обсидиановым рубилом выбиты трехзначные информационные символы , вроде описанных в этой книжке, а в метановых морях Энцелада 72 эти символы формируются молекулами тамошних (пока не продажных) углеводородов. Вряд ли на пыльной поверхности Юноны случайно отпечатана эта книжка. Да и стоит ли она того, чтобы отпечатываться даже на такой малой планетке-астероиде? Как писал Евгений Петров, « кто его знает, хорошая это книга или плохая? Похвалишь, а потом окажется, что плохая. Неприятностей не оберешься. Или обругаешь, а она вдруг окажется хорошей? Засмеют. Ужасное положение! » Но Юнона Юноной, а что же здесь, на Земле? Игра Природы, отраженная игрой ума, приписывающего игру Природе? Шутка создателей , прелесть которой едва ли способны оценить недоверчиво улыбающиеся создания , часто неспособные даже слышать ее? Нет ответа. Вот почему Автор счѐл своей задачей привлечь к ней внимание и позволяет себе еще раз напомнить слова патера Кигана, под которыми, не дожидаясь четырнадцатого числа весеннего месяца нисана , подписался бы, непременно усмехнувшись тому, как поймут это потомки, и жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтий Пилат: Еvery jest is an earnest in the womb of Time – Каждая шутка оборачивается истиной в лоне Вечности .

Уважаемый Феликс Петрович!

Прочитал Ваш труд. Понял немногое, но восхищен. Понять все (или многое) смогут лишь те, кто, как Вы, знаком и с философской, и с научной стороной проблемы. Вообще, наверно, будущих читателей можно разделить на три категории. Первая, весьма немногочисленная, знакома и с философией, и с молекулярной биологией. Она сможет всерьез оценить достоинства концепции. Вторая знакома с чем-то одним, и то лишь в определенной степени, что позволяет восхититься логикой и глубиной, но не судить о сути дела (я отношу себя к этой категории). Третья, наиболее многочисленная, вообще не поймет, о чем речь, но сможет насладиться живостью слога и искусным построением каждой главы и всей книги в целом.