Евгений Кузнецов - Английский аристократ на русской охоте

– Если он сумеет добраться до посёлка и сообщит о нас, о нашей охоте, меня это совершенно не устраивает, договаривались – охота будет инкогнито.

– Это же научный сотрудник, интеллигент, его сейчас так напугали, что будет думать лишь о том, как спастись. И наверняка понял, что имеет дело с людьми серьёзными… И потом, если он и останется живым, до посёлка доберется, то нам не страшен, в поселке никто его не будет слушать. Тот же егерь мой хороший знакомый, причем должник, против меня тянуть не станет, да его в поселке сейчас и нет.

– Он может добраться до станции, до районного центра, там развернуть деятельность.

– Чего ты нагоняешь страх! Пускай крупно ему повезёт, живым останется, сумеет добраться до станции. Сразу хлынут сюда ловить нас? Сам понимаешь, что такого быть не может, в лучшем случае включат посещение сюда в план, будут искать, кого послать, это только работники чрезвычайных ситуаций суетятся сразу. Он соберёт защитников природы, станут нас ловить, когда мы приедем на станцию, ты станешь садиться в поезд? Дураков не отыскать… Даже, предположим, найдут у тебя лебедя, хотя такого быть не может, скажешь – только что купил у какого-то барыги. Я могу…

Они зашли в избу, где и продолжили разговор, дверь закрылась. Клиент браконьера, судя по его высказываниям, волновался за свою репутацию.

Фонарик Петрович действительно имел, в кармане куртки были и документы, деньги. Оставшийся в избушке рюкзак – потеря небольшая. Вот только он не собирался походить на зайца и убегать, как предполагал браконьер. Он не распрощался с желанием сорвать охоту на лебедей. Правда, теперь он решил действовать иначе, не дожидаться утра. Осторожно выбравшись из зарослей и убедившись, что господа промысловики решили продолжить застолье, уверенные, что сбежавший не вернётся, Петрович к двери приблизился, прислушался и разобрал, о чем говорили.

– …Все они, староперы, законопослушные. Вон моя мать жалуется постоянно, а терпит, верит трепу по телевизору. И меня ругает. А я ей говорю: кому твоя справедливость теперь нужна? Надо крутиться, не теряться, пока другие все не расхватали. Если б не я – ты бы голодала…

Перестав прислушиваться, окончательно приняв решение действовать не так, как надумал вначале, светя фонариком, Петрович от избы отошел в заросли. Там он нашёл несколько подходящих сухих суков, на земле валявшихся, с ними к избе вернулся. Этими сучьями он подпёр дверь. Готов был в случае возникновения опасности снова устремиться прочь. Убедившись, что дверь удалось закрыть прочно, не распахнуть, он направился к мотоциклу, уже смело, не таясь.

Обхватив руль двумя руками, упираясь и со всей силой толкаясь ногами, он сдвинул тяжелую машину с места, шины вязли в растоптанной почве. Немного оттащив машину от избы, он остановился, отдышался, сказал себе: Ну, с Богом! – повернул ключ зажигания, резко нажал ногой на стартер. Двигатель завелся с третьей попытки. Прогревать его не было времени. Обосновавшись на сидении, Петрович включил фару, направил машину по тропе в подступавшие к избушке таежные заросли. Замысел у него простой – уехать на мотоцикле, браконьерам станет не до охоты на лебедей, будет сорвана. Возле озера они не останутся, пешком пустятся по тропе, да Петровича им не догнать, с ним не расправятся.

Переднее колесо с первых же метров пошло юзом, пришлось раскидать ноги в стороны, то правой ногой, то левой от земли отталкиваться, не позволяя машине завалиться на бок. Сноровки не хватало, на мотоцикле Петрович катался всего несколько раз, причем в отдаленном прошлом ради баловства на машине приятеля, и ездил не по таежной тропке, а по асфальту.

Мотоцикл вихлял на мокрой колее, Петрович едва удерживал руль. Остерегался набирать скорость. По сторонам тянулся густой кустарник, за ним таежные ели. Тропа тянулась на месте широкого зимника, которым теперь не пользовались, зарастал. Из-за пронзавшего темноту света фары казалось, что мотоцикл продвигался как по траншее.

Удалось проехать всего сотни полторы метров, на повороте удержать машину не удалось, завалило на землю, при том из-за скользкой почвы мотоцикл занесло с разворотом, опрокинулся на бок, придавил Петровича, больно стукнувшегося о землю плечом, безумно вращавшееся ведущее колесо расшвыривало дерн, комья грязи.

Двигатель заглох.

Выбираясь из-под перевернутой машины, Петрович провозился недопустимо долго, правая нога придавлена, кое-как вытащил. Прикладывая силы, Петрович мотоцикл поднял, стал поспешно запускать двигатель, намереваясь продолжить путь. Мешало подвешенное за спину ружье. Он не обращал внимания на то, что материя на боку, на который упал, промокла, и плечо правой руки слегка повредил.