Евгений Кузнецов - Английский аристократ на русской охоте

Малый не кинулся следом в ту же секунду, в его взгляде даже недоумение, потрогал пальцами подбородок, будто проверял его целостность.

– Ах, ты, морда!

Вот на этот раз в его голосе была неприкрытая злоба, и физиономия лица разительно изменилась, ребенка недолго напугать до смерти. Поднимался на ноги малый медленно, теперь принизывая пятящегося к двери Петровича ледяным взглядом. Ему наверняка не привыкать пускать в ход кулаки, в поселке с ним считались, даже боялись, и вдруг какой-то «вшивый» научный сотрудник осмелился поднять на него руку.

Поняв, что избу лучше немедленно покинуть, сообразив при этом, что нужно взять двустволку, Петрович устремился к стене, где дверь. Сорвав с гвоздя двустволку, он обернулся.

Малый вдруг схватил остававшуюся на столе бутылку и швырнул, как гранату.

Уклоняясь от летевшей бутылки, Петрович непроизвольно вскинул стволы двустволки и… Он сам не мог понять, как нечаянно нажал указательным пальцем на спусковой крючок ружья. Грохот выстрела в тесном помещении оглушил. Возвращаясь с охоты, Петрович имел привычку ружье разряжать. В этот раз он отвлекся, подойдя к избе, увидев мотоцикл, поняв, что придется общаться с людьми посторонними, вынуть патроны забыл. Недопустимо направлять оружие на человека, он это помнил, и незаряженное ружьё раз в год стреляет, так говорят. К счастью, он не убил малого, дробь впилась в потолок. Угар бездымного пороха полез в нос, волнами поплыла сбитая с потолка пыль.

Малый несколько секунд не двигался, слегка растерявшись, хлопал глазами. Но вот к нему вернулась решимость, стал наощупь шарить по столу рукой, стараясь нащупать нож, не спуская с Петровича остановившегося взгляда, вероятно, умел бросать нож, чтоб впился лезвием в цель, задел кружки, с грохотом упали на пол, упал и нож. Петрович стоял обескураженный, оглушенный, стволы ружья опустил.

Из оцепенения его вывело поведение мужчины с тяжёлым подбородком – привстал и тянулся к своему бокфлинту, висевшему на стене за его спиной, и хорошо, что ширина нар дотянуться быстро не позволяла.

Тогда Петрович и сообразил, инстинкт самосохранения подсказывал: выход у него один – спасаться, убьют и докажут, что не они стреляли первыми, были вынуждены защищаться, малый тут человек свой, заступники найдутся. Клиент тоже имел жёсткий характер, люди мягкие стрелять лебедей не решатся, на браконьерскую охоту не отправятся.

Подавшись в сторону, по-прежнему глядя на малого, Петрович упал спиной и задом на дверь, вышиб. Вываливаясь наружу, он не пригнулся, схода стукнулся затылком о верхний косяк невысокого проема, боль голову обожгла, застыл, секунду потерял. Поворачиваясь, он бросился прочь.

Уже ночь, в темноте он наткнулся на врытый в землю стол.

Свернув в сторону, он вслепую устремился в темное нутро спасительных зарослей.

Дверь распахнулась.

– Стой, не уйдёшь, гад!

Петрович уже ломился через кустарниковые заросли. Опасаясь выстрела, он повалился на землю. Однако ему повезло, Малый выскочил без оружия, решил вернуться, в избе скрылся. У Петровича появилось время подняться и броситься в молодой непроглядный лес.

Судя по сдавленно произнесенной матерщине, показавшийся через десяток секунд малый тоже сгоряча наткнулся на врытый стол. И тут же он начал наугад палить из ружья, озверев от нахлынувшей на него злобы, на самом деле способен был застрелить человека, не думал, удастся ли преступление скрыть, хотя, конечно, вокруг глухая тайга, есть возможность от тела избавиться, чтоб о случившемся не узнал, тело не нашли.

После первого выстрела Петрович снова упал на колени, сгорбился, пониже пригнулся, верх болотных сапог был подвёрнут, материя штанов на коленях от сырости земли сразу начала намокать, старался дышать тише, хотя лесной шум от качавшихся деревьев звуки прятал, ветер и ночью не утихомирился.

– Где ты, гад? Покажись, если не трус!

Перестав стрелять, малый отобрал у массивного мужчины, тоже из избы вышедшего, карманный фонарь, стал шарить лучом, стараясь разглядеть убежавшего человека, и потребовалось время, чтоб он успокоился.

– Эй, наука, все равно тебя достану, если захочу. Поселок тебе не миновать. Выходи сейчас добровольно. На этот раз пощажу. Слышишь, что говорю?

– Он не выйдет.

– Да его уже здесь и нет, сбежал. Пока я за ружьем возвращался, он, гад, имел возможность скрыться… Хрен с ним. Избавились от него, может к лучшему, к нам теперь не сунется. Рюкзак он оставил, посмотрим, в нем ли фонарик. Вероятнее всего фонарик у него в кармане куртки, с тяги вернулся, на тяге нужен, подстрелишь вальдшнепа в темноте – без фонарика не найти. Чешет сейчас, как заяц. На тропу потом выберется. По тропе можно продвигаться и на ощупь, я каждое лето поросли вырубаю, чтоб легко было проезжать на мотоцикле, тропа заметная, достаточно широкая. Конечно, потом через болото попрёт – может провалиться и с фонариком. Туда ему и дорога, мы тут не при чём. Назад поедем, его рюкзак из избушки заберём, на болоте и бросим.