Борис Машкович - Криптиды Бурятии и Байкала. «Снежный человек», мухорское чудовище и другие особи

Д.И.Попов из Ижевска в 1952 г. во время командировок в пос. Орлик и Самарта (в верховьях Иркута и Китоя) не однократно слышал рассказы очевидцев о встречах в Саянских горах с очень крупным человекоподобным существом, с длинными руками и белой шерстью, ходящего согнувшись.

Кроме того, в беседе с начальником аэропорта Орлик, Сергеем Ивановичем Кудрявцевым, он узнал, что тот ходил как-то на охоту и вдали от города Зима видел такого «человека» со светлой шерстью, который ходил сгорбившись, с длинными руками. Он был одет – на нём была накинута шкура медведя или оленя, обут в кожаную обувь. Кудрявцев подумал, что это охотник, но, когда он рассказал об этом соседям, те сказали, что это «снежный человек» [5].

Хозяин леса

Этой историей поделилась с Владимиром Константиновым старейший геолог Вера Петровна. В пятидесятых годах прошлого века их семья жила в Боксоне, в Окинском районе Бурятии. Там велась детальная разведка боксита – алюминиевой руды. Суров этот край Восточного Саяна. Продолжительная морозная зима; короткое прохладное лето; скудная растительность: карликовая берёза, невысокая лиственница да кедровый стланик.

Верочке шёл десятый год, и она не представляла себе другого мира с тихими реками, светлыми дубравами и шумными городами. Уже позднее, увидев, как растёт капуста, она поразилась её зелёной красоте. На руднике в те времена обычными продуктами были только сушёные овощи: картошка, морковь и лук. Мечтой детства Верочки было вволю поесть настоящей жареной картошки.

Иногда это случалось, когда в посёлок приезжал её родной дядя Алексей Иванович. С обозом он привозил по льду речки Боксонки и оборудование, и горючее, и товары быта, и продовольствие. С его приездом в дом всегда приходил праздник. Ешё бы! Он привозил мороженую облепиху, кедровые орехи, замороженное в кругляши молоко хайнака (помесь яка с коровой!), ну и, конечно, завёрнутую в тулуп свежую картошку. С лютого мороза Алексей Иванович первым делом отогревался затураном (чаем, заправленным поджаренной ячменной мукой, молоком, маслом и солью). После такого напитка и обеда Алексей Иванович оживлялся, садился у печи и рассказывал байки из своей охотничьей молодости.

Как-то он рассказал о своей встрече с Хозяином – так он называл «снежного человека». – Раньше я с отцом (дедом Верочки) в семейной артели белковал. Давно это было. Теперь такого количества зверья нет. На белковьё мы ехали на заводских лошадях. Везли с собой в сумах разные припасы – в тайге-то не один месяц приходилось жить. До зимовья, рубленной из лиственницы избы, добирались без приключений. А затем начиналась охота. Били всё, что попадалось на мушку винтовок. И лисиц, и рысей, и волков, и кабанов, и кабарожек, и соболей, и сохатых, и изюбров.

Но всё проходит. К первой мировой войне даже белки стало мало, так что на белковьё я уже ходил один. В году двенадцатом до праздника Рождества Христова белковал я по речке Китой. Мой пёс (лайка) по кличке Пират быстро обнаруживал в кронах лиственницы или кедра «губу» (сухие грибы), а это значит, где-то неподалёку и белка. Стукнешь по стволу дерева: любопытный зверёк выскочит. Тут уже не зевай. Добыл я с десяток белок и вышел на открытое место. Вдруг увидел табунок изюбров (оленей) и среди них «князька», совершенно белого, с серебристым отливом рогача. Он был так красив, что я совершенно забыл про винтовку. А когда спохватился, то было уже поздно. Изюбры сорвались с места и умчались в скалы. В те времена добыть «князька» считалось необыкновенной удачей, по поверью, это приносило семье постоянный достаток. Шкуру «князька» изюбра или шкуру белого волка свято хранили в семье.

Тут Пират, который что-то вынюхивал вдалеке, тявкнул. Подбежал я к нему, гляжу и глазам своим не верю: в кроне кедра – соболь. Только я поднял винтовку, как хитрый, умный зверёк спрятался за ствол, затем слетел вниз и бросился в завалы. Пират и я – за ним. Соболь же юркнул в щель в каменной россыпи. Быстро наступала ночь. Теперь соболя можно было достать только утром. Огляделся. Да что можно было увидеть в непроглядной темноте? И тут меня такая дрожь взяла, что, не помня себя от страха, я бросился бежать. Вдруг обо что-то споткнулся и полетел в снег. Ушибся немного, но поднялся. Пират лизнул меня в лицо, и это немного меня успокоило. Мой верный друг частенько выручал меня на охоте: и при встречах с волком, и даже с медведем. Смело бросался в бой, отвлекая зверя на себя, что давало мне возможность метко выстрелить.