Юрий Чайковский - Эволюция как идея

Характерно, как Любищев поучал И. И. Пузанова, автора хорошей популярной книжки о Ламарке [Пузанов, 1959], кстати, ему не известной. Любищев [2009, с. 264] напомнил про роль монастырей, про Высокое средневековье и пап-меценатов. Однако «забыл» инквизицию и прочее и заключил: «Такого вмешательства в науку, как сейчас мы имеем у нас, в истории человечества вообще не было». Словно не была в дни Галилея разгромлена (на века!) наука Италии.

Не зная, например, ничего о деяниях Петра I, назвал в рукописи 1953 г. его, обратившего крепостное право в рабство, пресекшего всякую инициативу и убившего местное самоуправление, «революционером на троне», чем исказил себе всю ретроспективу России. Точнее см. 4–10 (статья «Горизонт познания»). К чести Любищева: позже он, видимо, узнав больше, данной темы не касался.

Биометрики узнали его раньше, в 1958 г., по его докладу на конференции в Ленинградском университете. О его крамольных взглядах там речи не шло. Еще раньше, с августа 1953 г., Любищев рассылал антилысенковские письма как в органы власти и печати, так и друзьям. Мне о них ничего известно не было.

«…у каждого серьезного ученого должна быть „своя деревня“ — сфера, в которой он наиболее компетентен и которая питает фактами его теоретические построения». Ее «надо буквально исползать, чтобы получить что-нибудь интересное». Так излагает позицию Мейена его душеприказчик И. А. Игнатьев, палеоботаник и историк науки [Игнатьев, 2015, с. 24–25]. У Любищева этой «деревней» были экология насекомых-вредителей и систематика земляных блошек, особенно рода НаШса. В систематике он развернул вовсю свои способности к диагностике трудных видов, к математической статистике и к упорному труду всей жизни, но привлек внимание очень немногих.

Согласно статье [Шорников, 1998], первое научное заседание прошло в день его похорон в Тольятти, в Институте экологии Волжского бассейна АН; второе в феврале 1973 г. в Ленинградском обществе естествоиспытателей (рук. О. М. Калинин), а в Москве лишь в апреле 1974 г., в Комиссии по применению математики в биологии МОИП (секретарь и инициатор Б. С. Шорников). К сожалению, статья изобилует ошибками и молчит об Эволюционном семинаре МОИП.

Речь идет о Ленинградском отделении Архива АН СССР. — Ю. Ч.

Вошла в книгу [Марасов, 2013]. Автор — член Союза писателей России.

Одному Богу известно, каких трудов это стоило. На тех первых Чтениях было всего два докладчика — ученики Любищева Н. Н. Благовещенская и Р. В. Наумов. В 1992–2015 гг. Чтения проводились ежегодно, с изданием сперва тезисов докладов, а с 1998 г. самих докладов. (В 2008 г. на Чтения были представлены текстами 94 доклада.) Заседания велись в Ульяновском Пединституте (с 1995 г. Педуниверситет), где А. А. Любищев работал профессором в 1950–1955 гг.

Напомню идею Г. С. Зусмановского [2007], по которой каждому типу эволюционных идей соотствует свой психотип ученого. См. главу 3.

В частности, соглашался, что генетический поиск эффективен, когда ведется по позициям рефренов [Зусмановский А.Г., 2007, с. 164].

О познавательных моделях шла речь в гл. 2.

На деле же она в эразмовых учениях (о них см. гл. 3) царит: в них достаточно указать «для чего», и свойство считается понятным.

Есть мнение, что формирующие ее макромолекулы белка тубулина участвуют в квантовом «странном действии на расстоянии» [Аль-Халили, Макфадден, 2017, с. 324]. О квантовой неопределенности уже сто лет спорят — материальна она или нет, но для нашей темы важно лишь одно — включение в науку тех явлений, которые материализм «в упор не видит», подозревая в них идеализм.

Статья описывает стереоэффект (объемное кажется плоским и наоборот). Ходила правдоподобная легенда, что Шванвич в 1943 г. использовал этот эффект для маскировки танков, что Сталин был доволен и спросил, чего тот хочет в награду, и что Шванвич, полуживой блокадник, ответил: «Восстановить кафедру энтомологии ЛГУ». Кафедра действительно была удивительным образом восстановлена в 1944 г., сразу по окончании блокады Ленинграда.

В наших терминах лучше сказать: в пространстве эдвантов.

Теория Бертрана Рассела, предвестник нового панпсихизма.

Видимо, тут давняя идея — параллелизм бытия и мышления (4–08, с. 42, 71).