Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Новую жизнь работы Мериан заслуженно получили в 1970-е гг., когда библиотека Академии наук СССР начала переиздавать ее книги о насекомых. Музеи выставляли ее работы и рассказывали ее историю, ее изображения появились на почтовых марках и немецкой банкноте в 500 марок. Имя Мериан пока не стало нарицательным, как имя Дарвина или Линнея, но все больше энтомологов узнают о ее выдающихся достижениях. Мы в большом долгу перед ней не только за то, что она раскрыла многие секреты метаморфоза насекомых, но и за то, что она помогла осуществить метаморфоз иного рода: преобразила представления натуралистов о растениях и животных. До нее иллюстрации часто бывали стилизованными, приглаженными, в них больше внимания уделялось красоте, чем жизнеподобию. Мериан стала пионером экологического подхода к естественной истории. В своих работах она изображала листья и цветы, объеденные насекомыми, подчеркивая связи между гусеницами, кормовыми растениями и охотящимися на них хищниками – всю запутанную сложность природы. Эту ее заслугу редко отмечают. Первым ученым-натуралистом с современным экологическим мышлением чаще называют биогеографа Александра фон Гумбольдта, но его труды начали публиковаться только в 1790-е гг. Впрочем, большое влияние Мериан на науку несомненно: иллюстрации к работам по естествознанию, как и само естествознание, после нее уже не могли быть прежними.

А как насчет видов, названных в честь Марии Сибиллы Мериан? Они показывают, что важность ее деятельности и наш долг перед ней признаются учеными, которые последовали ее примеру, – теми, кто описывал виды на основе ее иллюстраций, и теми, кто дал ее имя образцам из собственных коллекций, нуждавшимся в названиях, тем самым почтив ее вклад в искусство, ботанику, энтомологию и зоологию. Те, кто назвал в ее честь растения Нового Света Meriania и Meriana и южноафриканскую Watsonia meriana , по-видимому, хотели подчеркнуть красоту ее ботанических картин. Действительно, ее первая книга «Книга цветов» (Neues Blumenbuch, 1675) могла служить образцом красоты. Но как бы ни были прекрасны цветы, названные в честь Мериан, они далеко не полностью отражают ее заслуги. Более подходящая дань уважения – названные ее именем бабочки Нового Света ( Catasticta Sibyllae и Erinnyis merianae ); именно эти насекомые были ее пожизненной страстью, и наибольший научный вклад она внесла в энтомологию, а не ботанику. Особенно красива Catasticta sibyllae , авторы названия признавали значение Мериан и как художницы, и как исследовательницы: «…ее исследования в виде многочисленных картин… послужили основой для научного изучения насекомых» [17]. Меня также заинтриговало название вида Metellina merianae (обыкновенный европейский паук), один из его представителей наверняка не раз смотрел, как она рисует. Название этому виду пауков было присвоено в 1763 г. итало-австрийским естествоиспытателем Джованни Скополи без каких-либо объяснений. Само отсутствие объяснения, однако, позволяет представить себе, как Скополи улыбается при мысли о пауке Мериан, наблюдающем за Мериан с тем же любопытством, с каким Мериан наблюдала за всем остальным миром природы.

В целом, я думаю, Мериан была бы очень довольна разнообразием видов, которые теперь носят ее имя. Но из всех посвященных ей созданий мне, пожалуй, больше всего нравится Salvator merianae , аргентинский тегу. Почему? Потому что он напоминает, что, хотя ее страстью были бабочки, ее интересы ими не ограничивались. Зоркий взгляд Мериан был обращен на всю непостижимую сложность взаимодействий в природе. Тегу, которого она изобразила на ветке маниока, вероятно, охотится на гусениц «белых павлинов» (широко распространенных в Америке бабочек Anartia jatrophae ), объедающих листья, – таким образом, на одной картине запечатлены три уровня пищевой пирамиды. Вид Salvator merianae получил название в 1839 г., через более чем 130 лет после того, как Мериан опубликовала свою иллюстрацию, как раз в тот период, когда некоторые натуралисты начали скептически относиться к ее работе. Тем не менее трое французских ученых, давших виду название, без труда узнали эту ящерицу именно по ее рисунку, на котором они основывали свое описание. Так Salvator merianae воплощает и неуемную жажду знаний самой Мериан, и то влияние, которое она оказала на наше восприятие природы. Никто и никогда не заслуживал увековечивания своего имени в названиях видов живых существ в большей степени, чем она.