Стивен Хёрд - Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи. Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев

Работа Мериан все перевернула. Она упорно трудилась: собирала яйца и гусениц, выращивала их, наблюдая, как они проходят все стадии развития на растениях, которыми они питались, и каждую из них тщательно зарисовывала вместе с кормовым растением. На многих ее картинах даже изображены паразитоидные осы и мухи, которые иногда появлялись из куколки вместо взрослой бабочки, которую она ожидала. Это ставило Мериан в тупик, и, хотя она упорно выступала против самопроизвольного зарождения гусениц и бабочек, до самого почтенного возраста она не исключала такой возможности для паразитоидов. Таким образом, рассуждения Мериан представляли собой значительный шаг вперед, хотя и не были полностью верными. Мериан была не единственной, кто выступал против доктрины самозарождения, ее скрупулезные наблюдения шли в ногу с экспериментами современников, таких как Ян Сваммердам и Франческо Реди, также накапливавших доводы против этой доктрины. Потребовалось еще 150 лет, чтобы новый взгляд стал считаться неоспоримым и подход Мериан к истории жизни насекомых превратился в общепринятый и перестал удивлять. Так обычно и происходит развитие науки: шаги вперед сопровождаются, а часто и омрачаются фальстартами и ошибками. Прогресс достигается совокупным трудом многих ученых, а не революционным переворотом, осуществляемым гениальным одиночкой, что случается крайне редко.

В 1680-е гг. Мериан была широко известна как художник и натуралист, и в середине этого десятилетия она в первый раз резко изменила свою жизнь. Оставив мужа, Якоба Граффа, она отправилась в Нидерланды, чтобы присоединиться к религиозной общине лабадистов в Виверде. Когда муж последовал за ней туда, она отказалась с ним видеться. Лабадисты основали колонии в Северной и Южной Америке, в том числе в Суринаме, и в коммуне Мериан впервые увидела тропических бабочек, которые впоследствии стали ее наваждением. Когда в 1691 г. коммуна распалась, вместо того чтобы вернуться на родину к мужу, Мериан переехала в Амстердам. Там она зарекомендовала себя как независимый и уважаемый член общества. У нее было все: удобный дом, доступ к заморским диковинам, образцы которых нескончаемым потоком поступали из дальних стран вместе с товарами, богатые и респектабельные покупатели ее работ, а также сообщество художников и ученых, к которому она принадлежала. Но этого ей было недостаточно. Ее не удовлетворяло то, как другие коллекционеры и натуралисты вырывали растения и животных из их экологического окружения, выращивая тропические растения в оранжереях, препарируя мертвые образцы и зарисовывая чучела птиц и наколотых на булавки бабочек. Мериан страстно желала работать с бабочками Нового Света так же, как и с более привычными ей европейскими насекомыми: наблюдать, описывать и зарисовывать живых насекомых, питающихся, растущих и развивающихся в природе. И в 1699 г. она в очередной раз начала все с чистого листа: уехала из Амстердама в голландскую колонию Суринам изучать насекомых и другую фауну южноамериканских тропических лесов. Она взяла с собой 21-летнюю дочь Доротею, оставив прежнюю жизнь позади.

Путешествие Мериан в Суринам было поистине необыкновенным предприятием. Она покинула берега Европы за 69 лет до того, как капитан Кук впервые пересек Тихий океан, за 100 лет до экспедиции Гумбольдта в Центральную и Южную Америку и за 132 года до знаменитого путешествия Дарвина на корабле «Бигль». В 1690-е гг. для европейца было весьма необычно отправиться в Суринам с какой-либо иной целью, помимо торговли сахаром или рабами. А для одинокой женщины это и вовсе было неслыханно. Другие художники и натуралисты XVII в. путешествовали, пользуясь покровительством какого-нибудь монарха или торговой компании, но Мериан сама профинансировала свою экспедицию, продав 255 картин с изображениями цветов и насекомых и пообещав поставлять образцы заморских диковин европейским коллекционерам. В пути исследовательнице грозили нападения пиратов и кораблекрушения, ей приходилось мириться с ужасной корабельной пищей. Да и сам пункт назначения был немногим безопаснее: местные жители и беглые рабы то и дело бунтовали, французы угрожали вторжением, а тропические леса кишели ядовитыми змеями, паразитами и комарами, переносчиками малярии и желтой лихорадки. Она начала свое знакомство с Суринамом с портового города Парамарибо. Тогда в этом городке проживало менее 1000 европейских колонистов, в большинстве своем заключенных, которых насильно забрали в солдаты, или матросов, пережидавших там, чтобы устроиться на какой-нибудь корабль. Вот уж где она была не на своем месте: она писала, что колонисты «со смехом кричали ей вслед, что она ищет в этой стране не сахар, а кое-что другое» [16] Цит. по: Todd 2007:173. . Из Парамарибо она отправилась в самую глубину джунглей, попутно собирая образцы и делая зарисовки.