Арик Кершенбаум - Путеводитель зоолога по Галактике. Что земные животные могут рассказать об инопланетянах — и о нас самих

В жизни (то есть у природных организмов вроде нас) мутации происходят потому, что во Вселенной присутствует элемент случайности. Прилетевший из космоса луч выбивает из атома электрон, и процесс копирования ДНК нарушается. Фермент может быть на 99,99 % специфичен к определенному белку, но всегда существует вероятность в 0,01 %, что он свяжется «не с тем» белком. Подобные случайные ошибки могут быть фатальными — обычно достаточно одной неверной «буквы» в энциклопедии вашей ДНК, чтобы вы еще на стадии эмбриона не смогли полноценно расти и развиваться. Следовательно, жизнь (земная или инопланетная) не могла достичь нынешней сложности, не располагая каким-то способом выявления и исправления ошибок при каждом копировании ДНК. Как правило, эта система работает вполне успешно. Клетки нашего организма непрерывно делятся и воспроизводятся, о чем в высшей степени наглядно свидетельствует тот факт, что из трехкилограммового младенца вырастает взрослый человек весом 70 кг. Каждая клетка получает точную копию ДНК, а если этого не происходит, часто возникают онкологические заболевания.

Однако не все мутации непременно столь вредны. Мутация, из-за которой у вас на стадии эмбриона чуть дольше продолжается рост шейных позвонков, может быть полезной или бесполезной для вас во взрослом возрасте, но скорее всего, не погубит вас на эмбриональной стадии. Изменчивость отдельных особей неизбежна в силу мутаций (а также — по крайней мере на Земле — благодаря половому размножению).

Все это достаточно просто, когда речь идет о естественном отборе, поскольку у естественного отбора нет плана и нет разработчика. Никто не знает заранее, какие признаки организма будут полезными, а какие вредными. Без подобного предвидения единственный способ испытать различные варианты — случайные, но мелкие мутации и изменения того, что уже имеется в наличии.

А если нам известно , чего мы хотим? Что, если у нас есть план, как должно выглядеть и вести себя наше потомство, и мы не хотим ничего оставлять на волю случая?

Допустим, некий искусственный интеллект (или даже живой организм) создает набор самовоспроизводящихся разумных космических роботов-зондов для исследования (и освоения) Вселенной. Все зонды приземлятся на разных планетах, и каждый начнет производить подобные себе аппараты, примерно как в рассказе Днепрова «Крабы идут по острову». Будет ли каждый дочерний зонд идентичен родительскому? Вряд ли. Родительский зонд может целенаправленно сделать их несколько различающимися, исходя из разумного предвидения: например, один может быть лучше приспособлен для подводного плавания, а другой для воздушных полетов. Но возникнут ли в этом процессе ошибки (мутации)? Казалось бы, родительский зонд, как всякий ответственный инженер, должен постараться обеспечить точное соответствие каждого выполненного экземпляра требованиям проекта. Эволюционные мутации дают преимущество лишь потому, что эволюция не обладает предвидением! Если у вас есть предвидение, логично избавиться от случайности.

Но даже если вы сумеете достичь стопроцентной точности и гарантированно уберечь ваши программы от багов (в конце концов, наш гипотетический родитель сверхразумен), как мы уже убедились, изменчивость все же необходима. И пусть для вас нежелательны мутации, вам все равно нужны плавающий дочерний зонд и летающий дочерний зонд. Потомство этих дочерних машин, в свою очередь, будет иным: например, в третьем поколении появятся специализированные зонды для плавания в глубоких водах и на мелководье. С течением времени среда на планете начнет меняться, и возникнет широкое разнообразие искусственных существ. Пусть не обусловленное привычными нам земными механизмами, но все же разнообразие. Каждое из них будет идеально приспособлено к своей нише, причем без неудобств в виде зубов мудрости или аппендикса, которыми обременены мы и которые выдают наше не искусcтвенное происхождение.

Означает ли это, что экосистема, описанная Бостромом, — состоящая из идеально приспособленных искусственных особей, объединенных в развитую информационную сеть, — не будет испытывать потребности в музыке, игре или искусстве? Будут ли эти искусственные существа, по сути, всего лишь дронами, работающими во благо общей цели (даже если эта цель — производство скрепок)? Будут ли у них отсутствовать конфликты и конкуренция? Такая инопланетная экосистема кажется унылой, но, по крайней мере, мирной.