Владимир Мезенцев - Земля неразгаданная [Рассказы о том, как открывали и продолжают открывать нашу планету]

Спускаясь под землю, Кастере становился географом и геологом, гидрологом и натуралистом, физиком и химиком, пловцом и канатоходцем.

Мы уже говорили о радиоактивных веществах и сильно ионизированном воздухе подземных пустот. По наблюдениям Н. Кастере, радиоактивны также многие подземные источники. А ионизация воздуха пещер притягивает молнию. Вблизи гротов удары молнии более часты.

Н. Кастере находил в пещерах и магнитные источники, воды которых содержат углекислоту и большой осадок железа. Стальной клинок можно намагнитить, погружая его в воду. Если держать компас под водой, его стрелка немедленно отклоняется.

Загадкой для исследователей подземного мира до сих пор остаются водные источники, фонтанирующие с удивительной точностью во времени. Один такой источник изучал Н. Кастере; он вытекает из небольшой пещеры с перерывами, причем каждый перерыв длится ровно 32 минуты 6 секунд. Затем вода с шумом появляется из трещин и заполняет пещеру на 36 минут 36 секунд. За четверть часа поток достигает своего наивысшего уровня; в течение четырех минут он переливается через естественный барьер; затем уровень падает, пока течение воды не приостанавливается совсем и грот становится сухим.

А в заключение расскажем о том, как закарпатский врач и спелеолог Юрий Чижмар решил провести свой отпускной месяц в пещере Кристальная, на Тернопольщине. Один. В изоляции. Без часов.

Это был научный эксперимент. Как поведет себя организм? Что он будет чувствовать и переживать в часы и дни пребывания в «одиночной подземной камере»?

О результатах этого эксперимента рассказала специальный корреспондент газеты «Социалистическая индустрия» Инесса Мареева.

…Он сильно замерз в первую же ночь: узкий лаз, не без иронии прозванный им лазом Граций, не позволил протащить вниз раскладушку. Спальник поверх надувного матраца — вот и вся изоляция от всепроникающего холода подземелья.

Прокрутился всю ночь. Первые десять дней холод мучил его постоянно. В день, когда озноб прекратился, термометр, которым Чижмар измерял свою температуру, показал 36 градусов. Организм адаптировался к холоду, и сразу стало намного легче.

Здесь, в вечной темноте, даже имея часы, немудрено заблудиться во времени, а у Чижмара их не было. Расчет был на внутренние, биологические часы организма. На восьмой день эксперимента его представление о времени отстало от истинного на двенадцать часов. Сон выравнивал это несоответствие каждый день, а к вечеру оно вновь возрастало.

Но чем дальше, тем точнее шли биологические часы человека. Особенность организма, наделенного хорошим чувством времени? Не только, считает исследователь. Многое зависело от хорошо составленной программы исследований: на каждый день два запечатанных конверта с заданиями — анализы, тесты, таблицы, пробы. Первый этап работ — после завтрака; второй — после обеда и отдыха. Досуг заполняли походы за водой, прогулки. С восьми утра до двадцати трех — заполненный делами и заботами день.

— Хотите похудеть — отправляйтесь в пещеру, — шутил потом Юрий. — Восемь килограммов за месяц без всяких на то усилий. И полное отсутствие аппетита.

Перед экспериментом его, конечно, предупредили о возможности слуховых галлюцинаций, иначе он с первого раза бросился бы на гул далеких голосов.

Казалось, много людей, переговариваясь, бродят вдалеке — выделялись то мужской, то женский голос. Заблудились? Или просто идут к нему? Юрий знал: туристские тропы далеко, инструкторы предупреждены об эксперименте, и все же…

Когда становилось невмоготу слушать эти далекие голоса, он нажимал кнопку магнитофона, и пещера наполнялась прекрасными звуками бетховенских сонат.

Эта маленькая хитрость помогала ему безотказно, так же как и другая: работая, он стал садиться спиной вплотную к стене, иначе нередко возникало чувство, что кто-то подкрадывается сзади…

Однажды в луче его шахтерской лампы мелькнула тень летучей мыши. Какой это был восторг, какое ликование — живое существо делило с ним непроницаемо-черные дни!

Быть может, беда его была в том, что человек он общительный, дружелюбный; быть может, замкнутому было бы здесь все же легче! А у него временами чувство одиночества прорывалось отчаянными криками в телефонную трубку:

— Ну скажите же хоть слово, хоть понять дайте, что слышали меня, хоть покашляйте!

В эти минуты он забывал, что микрофон на поверхности отключили с его согласия. Так и договорились: его слышать будут, он же — нет.