Евгений Черносвитов - Формула смерти. Издание третье, исправленное и дополненное

Веды, по моему пониманию, в корне противоречат древнеславянским представлениям о жизни. Особенно, это касается сансары и кармы. В нашем глубоком сознании действует представление, что каждый человек есть цепочка в длинной цепи своего рода и племени. Оскорбительным на Руси считается быть человеком без рода и племени. Даже русское слово народ, есть производное двух слов: наш род. В Ярославской библиотеке, в отделе редких книг, имеется родословная одного крестьянского рода, написанная в 1120 году . Уже там присутствует древо с корнями и ветками, изображающее род этого крестьянина. Никто чужой, какой бы ни была его карма, стать одной из веточек этого древа никогда не сможет. Переселение душ допускается в представлениях наших предков, но – в своего внука, праправнука и т. д. Точно также, и наследование характера, привычек, поступков, удачи или неудачи, социального положения и т. д. Если человек в своей жизни совершил такие тяжкие грехи, как убийство, воровство, прелюбодеяние, мошенничество, самоубийство, проиграл добро, нажитое предками в карты или спился, все это непременно повторится у какого-нибудь из его потомков или у нескольких потомков, и может повторятся, пока кто-нибудь своими деяниями и поступками не исправит положение вещей. Это – «карма» по-русски. Она существенно отличается от кармы вед. И очень соответствует новейшим представлением генетики.

Только по формальным признакам представление наших предков о смерти напоминало кармическое. Согласно сансаре человек «умирал», превращаясь в собаку или змею. Согласно древнеславянским представлениям, человек умирал, значит куда-то уходил. Если есть в тебе желание, то можешь пофантазировать, куда ушел усопший? На небо ли? За сини горы ли? К своим предкам ли? Или возродился в своем потомке. На Руси издревле считалось опасным называть именем предка, который еще живет, новорожденного. Ибо, как только новорожденный достигнет возраста, при котором у него проснется самосознание (я), так предок его может умереть. По этому же называть именами умерших предков считалось хорошим делом, ибо таким образом умершим давалась возможность родиться вновь. Современная психогенетика, расшифровавшая код человека, пытается решить вопрос вполне научно, возможна ли передача той информации от предка к потомку, которая наполняет чувством и содержанием наше Я (самосознание). То есть, возможна ли передача тождества личности и аутоидентичность и аутоиндентификация личности со своим предком? Только при такой возможности, мы в праве говорить о бессмертии души в том смысле, в котором каждый из нас этого желает (и который близок к научным взглядам, разрабатываемым психогенетиками). Религиозные, мистические, поэтические и псевдо научно-фантастические представления о личном бессмертии, точно также и марксистско-ленинское бессмертие в делах и памяти людской, а также всеобщее воскрешение умерших средствами науки по Николаю Федоровичу Федорову (см. «Философия общего дела»), (есть легенда, что основоположников Советского Государства – Ленина и Сталина , забальзамировали именно для того, чтобы потом воскресить), нам не интересны.

На пути личного бессмертия стоят две, пока непреодолимые преграды. Это – пространство и время. Жизнь человека и даже его духа (души) протекает в конкретных пространственно-временных параметрах. Внешняя жизнь, телесная, в объективном пространстве и времени. Внутренняя жизнь, духовная, в субъективном пространстве и времени. Если еще можно представить неизмененными тело и душу человека, воскресшего из мертвых, то неизмененными пространство и время представить, значит вернуть прошлое, в котором данный человек жил, со всеми его атрибутами, цветочками, листочками и камешками. Получается, что аутоидентичного, то есть, говоря простыми словами, индивидуального бессмертия, даже в виде переселения душ в своих потомков, не может существовать. Правда, Андрей Арсеньевич Тарковский, страшно боявшийся (я имею в виду его душевное состояние задолго до тяжелой болезни, которая закончилась смертью) бессмертия, привел мне, при единственной нашей с ним встрече, доводы, в которые можно поверить. Взгляды же свои о бессмертии он воплотил в «Солярисе».