Мэтт Ридли - Геном

В 1990 году Андерсон и Близ вновь обратились в Коми­тет, имея еще более амбициозный проект. В этот раз гены действительно должны были играть роль лекарства, а не только маркеров. Для эксперимента выбрали редкое гене­тическое заболевание — острый комбинированный имму­нодефицит (SCID — severe combined immune deficiency). Генетический дефект ведет к быстрой гибели всех лимфо­цитов и к смерти больного ребенка от инфекций. Если не содержать такого ребенка в изолированной стерильной капсуле и не провести трансплантацию костного мозга от чудом нашедшегося подходящего донора, жизнь больного ребенка будет недолгой. Болезнь возникает из-за мутации в гене ADA на хромосоме 20.

Андерсон и Близ предложили использовать лейкоци­ты из крови больного ребенка— заразить их ретровиру- сом с нормальным геном ADA и ввести в кровь ребенка. Предложение вновь оказалось под градом критики, но уже с другой стороны. К 1990 году уже был предложен иной ме­тод лечения болезни, называемый PEG-ADA. Этот метод состоял в том, что в кровь больного вводится не ген ADA, а сам белок, полученный из организма коровы. Так же, как диабет (инъекции инсулина) или гемофилию (инъекции ко­агулирующего фактора), болезнь SCID можно было лечить инъекциями белка PEG-ADA. Зачем в таком случае прибе­гать к генной терапии?

Любая появившаяся новая технология кажется совер­шенно неконкурентноспособной. Первые железные доро­ги были гораздо дороже речных путей сообщения и весьма ненадежны. Только после длительного совершенствования и оттачивания новых технологий удается привести их по цене и эффективности хотя бы к соответствию старым технологиям. То же происходило и с генной терапией. Белковая терапия казалась более надежной и проверенной на практике, хотя ее очевидным недостатком были еже­месячные инъекции дорогостоящего препарата, которые нужно было продолжать в течение всей жизни. Если бы генетический подход удался, то, выполнив одну процедуру, можно было бы снабдить организм геном, который необхо­дим для его нормального функционирования.

В сентябре 1990 года Андерсон и Близ ввели в кровь трех­летней Ашанти ДеСильва (Ashanthi DeSilva) клетки крови, снабженные генетически модифицированным геном ADA. Операция оказалась успешной. Число лейкоцитов в крови утроилось, существенно повысилось содержание иммуно­глобулинов, и концентрация белка ADA в крови достигла четверти от нормы у обычных людей. Нельзя сказать, что благодаря генной терапии девочка полностью излечилась. Она продолжала принимать регулярный курс инъекций PEG-ADA. Но стало ясно, что генная терапия работает. На сегодняшний день каждый четвертый ребенок с синдро­мом SCID получил курс генной терапии. Ни в одном случае не удалось полностью отказаться от инъекций PEG-ADA, но существенно снизились побочные эффекты от лекарствен­ной терапии.

Очень скоро список генетических заболеваний, подда­ющихся лечению методами генетической терапии, попол­нился другими болезнями, включая семейную гиперхоле- стеринемию, гемофилию и муковисцидоз. Но, несомнен­но, основной целью был рак. В 1992 году Кеннет Калвер (Kenneth Culver) предпринял дерзкий эксперимент, в котором снабженные генами ретровирусы были введены непосредственно в тело человека. (До этого времени ре- тровирусами обрабатывали только культуры клеток, ко­торые затем вводили в организм.) Ретровирусы были вве­дены 20 пациентам прямо в мозговую опухоль. Не правда ли, звучит устрашающе, особенно если говорить о ретро- вирусах. Но подождите, вы еще не узнали, какими генами были снабжены ретровирусы. Каждый содержал ген, по­заимствованный от вируса герпеса человека. После этого доктор Калвер предписал пациентам курс лекарств против герпеса. Лекарства, нацеленные на белки вируса герпеса, атаковали раковые клетки. Положительный эффект был отмечен только у одного из пяти пациентов. Не панацея, но результат обнадеживает.

Пока что генная терапия переживает свое детство. Когда-нибудь она станет такой же привычной операцией, какой сейчас является пересадка сердца. Пока еще трудно предугадать, какое из направлений борьбы с раком — ис­пользование препаратов, препятствующих ангиогенезу, противотеламеразных препаратов, белка р53 или методы генной инженерии — окажется наиболее успешным. Но ни­когда еще у ученых не было такого оптимизма относитель­но возможности победить рак. И этот оптимизм опирается почти исключительно на последние открытия в генетике (Verma I. М., Somia N. 1997. Gene therapy — promises, prob­lems and prospects. Nature 389: 239-242).