Иосиф Халифман - Пароль скрещенных антенн

Приземлившись после полета, молодые самки неспокойны, они бегут, время от времени останавливаясь и выжидая. В конце концов, один из еще находящихся в воздухе крылатых самцов опускается поблизости, быстро обламывает свои крылья и, то и дело касаясь усиками земли, по запаху находит след самки; он догоняет ее, пока она стоит на месте, подняв вверх вытянутое брюшко. Коснувшись ее усиками и оповестив таким образом о своем присутствии, самец дожидается, пока его избранница опять пустится в бег. Она бежит теперь уже не без оглядки, а наоборот, оглядываясь: за ней неотступно следует ее будущий супруг.

Если его (это в опытах делали не раз) задержать, самка будет ждать; но если взамен задержанного выпустить поблизости другого, насекомое не заметит подмены. Однако можно следом за самкой положить на землю ватку, смоченную самыми сильными одуряющими духами. Это не собьет самца с пути. Зато простая стеклянная палочка, если погладить ею несколько раз хитин самки, казалось никакого запаха не приобретая, способна повести за собой целую свиту женихов.

Брачные прогулки термитов называются тандемом, по названию двухместного велосипеда, в котором ездоки, сидя один за другим, оба нажимают педали передачи. Тандем длится у одних термитов всего несколько минут, у других несколько дней.

Если бы крылья не были сброшены сразу после приземления, то каждый порыв ветра легко мог бы разъединить пару во время этих брачных прогулок. Сейчас без крыльев самке и самцу гораздо легче искать место, где можно обосноваться.

Они ищут норку поглубже и по возможности не сухую. Если сделать в почве вокруг термитника несколько искусственных углублений и полить их водой, то через какое-то время в каждой норке-приманке можно обнаружить парочку, оставшуюся здесь на жилье.

В естественных условиях подходящая норка может найтись не скоро.

Когда место обнаружено — выбор производит почти всегда самка, самец только следует за ней, — насекомыми овладевают тяга к мраку и тигмопатия, стремление к тесноте, потребность прикасаться всей поверхностью тела к почве, и они проникают под камень или под комок земли и принимаются рыть под собой грунт.

Так закладывается начало новой семьи, так возникает зародыш нового термитника.

В VII ВЕКЕ Геджиры, что по нашему летосчислению соответствует концу XII столетия, жил выдающийся арабский ученый и писатель Кацвини, а если назвать его полностью — Захария бен Мухамед бен Мухамуд эль Кацвини, автор большого сочинения «Чудеса природы». Первая часть этой любопытнейшей древней сводки знаний о Вселенной, описывающая «Подлунные явления», заканчивается главой о том, что представляет собой Время.

В этой главе Кацвини пересказывает полное глубокого смысла предание о бессмертном путешественнике, по имени эль Хидр.

«Однажды, — рассказывал эль Хидр, — я пришел в большой, цветущий и удивительно многолюдный город и спросил одного из жителей, давно ли этот город основан.

— Наш город существует испокон веков, — отвечал горожанин, — мы не знаем, сколько времени утекло с тех пор, как он возник… И мы не знаем, и отцы наши этого не знали…

Пятьсот лет спустя снова проходил я по тому же самому месту и не заметил ни малейших следов города, и когда спросил крестьянина, косившего траву, давно ли здесь все опустело, тот ответил:

— Странный вопрос! Эта земля всегда была такой.

— Что ты, здесь стоял когда-то богатый город! — возразил я.

— Никогда, — отвечал он мне, — мы никакого города здесь не видели, да и отцы наши нам ничего о нем не говорили.

Еще через пятьсот лет опять я здесь очутился и нашел на том же месте море. На берегу встретилось мне много рыбаков. Я стал у них допытываться, давно ли земля здесь покрылась водой.

— Придет же в голову такие вопросы задавать! — удивились рыбаки. — Всегда так было.

— Но здесь была когда-то суша, — сказал я. А рыбаки отвечают:

— Не видели мы ее и от отцов наших о ней не слыхали… Еще пятьсот лет минуло, я снова сюда пришел и увидел поле и человека, который собирал урожай.

— Давно ли здесь моря не стало? — спросил я его.

— Здесь всегда было поле, — ответил он.

— Нет, нет, — возражал я, — тут шумело море!

— Не знаю, — сказал человек. — Мы его не видели и от отцов о нем не слыхали…

А когда еще через пятьсот лет я опять на то же место вернулся, здесь вновь стоял город — многолюдный, цветущий, еще прекраснее того, что я когда-то видел. Спросил я одного из жителей, давно ли этот город существует, и услышал, что это город древнейший, что ни живущие здесь, ни отцы их не знают, когда он возник…»