Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Вынув гусеницу из чехла, я кладу ее на песок. Даю ей материал для новой постройки: старые стебельки одуванчика, разломанные на кусочки такой же длины, как и стебельки ее чехлика. Раздетая гусеница прячется под кучкой стебельков. Там она торопливо прядет, прикрепляя шелковые нити ко всему, что встретит ее рот. Внизу она прикрепляет их к слою песка, вверху — к стебелькам. Длинные и короткие, легкие и тяжелые, самые разнообразные куски стебельков гусеница связывает безо всякого порядка. В середине этой странной постройки она продолжает прясть, подбивать шелковой тканью несуществующее жилище.

Обычная весенняя работа гусеницы — подбивка чехла шелковой подкладкой. Строительными работами она весной не занимается, плотника сменил обойщик. Я раздел гусеницу, и ей нужно строить новый чехол. У нее есть и шелк, и стебельки. Сумеет ли она построить новый чехол, столь необходимый ей? Нет! Гусеница заползает под кучку стебельков, оставляя ее такой, как я сложил. Здесь она начинает работать так, как работала бы при обычных условиях: в настоящем, хорошем чехле. Пришло время тканья толстой подкладки, вот гусеница и занимается этим. Бесформенная кучка стебельков и слой песка под ней для нее остаются стенками обычного чехла. Гусеница не замечает изменившихся условий. Она усердно подбивает шелковой тканью свой не существующий больше дом. Вместо гладкой внутренности чехла вокруг гусеницы беспорядочная путаница стебельков, снизу — шероховатая поверхность песка. Прядильщица не обращает на это внимания.

Жилище разрушено, его больше нет. Ничего! Гусеница подбивает тканью несуществующее жилище. А ведь все указывает ей на отсутствие чехла-домика. Новый мешок, которым она прикрылась, очень непрочен. От малейших движений гусеницы он оседает, мнется. Этот мешок утыкан стебельками, торчащими во все стороны, цепляющими за песок. Невозможно сдвинуть с места такую постройку.

Время, когда гусеница была искусным плотником, прошло. Наступило время прясть и устилать жилище мягким ковром. И вот гусеница упорно устилает ковром несуществующее жилище. Конец такой гусеницы печален: она станет добычей муравьев.

Водный поток не поднимается в гору и не возвращается к своим истокам. Так и насекомое не возвращается к прежним действиям.

Что сделано — то сделано, и оно не повторится.

Середина июля. В школе начались каникулы, но знойные дни пришли раньше, чем им полагается по календарю: уже давно стоит изнуряющая жара. В этот вечер, 14 июля, в деревне справляют национальный праздник — день взятия Бастилии, этой мрачной тюрьмы французских королей. Школьники резвятся вокруг костра, трескотня барабана отмечает взлеты ракет. Я стою в темном уголке и прислушиваюсь к концерту природы, к полевому празднику. Он куда величественнее того, который справляют на деревенской площади пылью, горящими вязанками дров, бумажными фонариками и выпивкой. Праздник природы прост, как красота, и спокоен, как олицетворение силы.

Давно стемнело, и цикады молчат. Весь день они пронзительно пели, пригретые солнцем. Теперь, ночью, они отдыхают, но отдых этот не так уж спокоен. В ветвях платана раздается шум, и я слышу крик, короткий и резкий. Это вопль цикады, захваченной во время сна хищником, который едва больше своей добычи. Дневные песни давно отзвучали, но в гуще платановых ветвей праздник природы продолжается. Теперь наступила очередь ночных певцов. Тонкий слух различит тихое, как шепот, стрекотание кузнечиков. Сквозь него раздается торопливое бряцание, пронзительное, почти металлическое. Остальные звуки — аккомпанемент.

Звуки зеленого кузнечика слишком нежны, чтобы их можно было уловить среди этого разнообразного шума, в котором смешались колокольчики жаб, мяуканье совы, кашляние совки и трескотня шестиногих музыкантов. Этот кузнечик, по-видимому, не так уж обычен в моей местности. В прошлом году я собирался заняться им, но не нашел его. Меня выручила тогда любезность лесного сторожа: он принес мне две пары этих кузнечиков.

В этом году зеленых кузнечиков много, и на своем огороде я набираю их сколько хочу. Я слушаю, как они шумят по вечерам в гуще зелени. Нельзя не воспользоваться этой удачей. Как знать, представится ли еще такой случай.