Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Оса вскоре же заметила паука, положенного на открытом месте. Она не сразу хватает его: то подойдет, то отскочит. Жив паук или нет? Действительно ли это моя дичь? — как будто говорит она. Но эти колебания недолги: охотник схватывает паука и, пятясь, уносит его, чтобы положить на возвышении, на кустике зелени, в двух-трех метрах от первого места. Затем он возвращается к норке и принимается рыть ее. Я снова перемещаю паука и кладу его на обнаженную землю.

Теперь-то можно будет проверить память помпила. Оба раза дичь лежала на кустиках зелени. Первое место, которое помпил нашел так легко, он мог узнать потому, что не один раз уже наведывался к нему. Второе место, конечно, оставило у него лишь поверхностные впечатления: выбрано оно было без всякого предварительного обследования. Да и останавливался помпил здесь лишь на время, необходимое, чтобы втащить паука на кустик. Он видел это место всего один раз, притом мимоходом. Достаточно ли для него беглого взгляда, чтобы сохранить точное воспоминание? Наконец, помпил может перепутать первое место со вторым. Куда он пойдет?

Помпил покидает норку и бежит прямо ко второму месту. Долго ищет исчезнувшего паука. Он хорошо знает, что дичь была именно здесь, а не где-нибудь еще. После поисков в кустике начинаются розыски в окрестностях. Найдя свою дичь на открытом месте, охотник переносит ее на третий кустик.

Повторяю опыт. И в этот раз помпил бежит сразу к третьему, новому, кустику.

Я повторяю опыт еще раза два, и всегда оса бежит к последнему месту, не обращая внимания на более ранние. Я поражен памятью этого карапуза. Ему достаточно один раз второпях увидеть какое-нибудь место, ничем не отличающееся от других, чтобы запомнить его. Сомнительно, чтобы наша память смогла поспорить с памятью помпила.

Эти опыты принесли и еще результаты, заслуживающие упоминания. Когда помпил после долгих поисков убеждается, что паука нет на том кустике, куда он положил его, то начинаются поиски в окрестностях кустика. Оса легко находит паука: я положил его на открытом месте. Увеличим трудности поисков. Я делаю пальцем небольшое углубление в земле, кладу в него паука и прикрываю тоненьким листиком.

Помпил мучается, разыскивая пропавшую дичь. Он проходит несколько раз через листик, не подозревая, что под ним лежит пропавший паук, и отправляется искать дальше. Значит, им руководит не обоняние, а именно зрение. А между тем он усиками ощупывает почву. Какова же роль этих органов? Я не знаю этого, хотя и утверждаю, что это не органы обоняния. К тому же выводу привела меня и аммофила, разыскивающая озимого червя. Теперь я вижу это из опыта, и такое подтверждение кажется мне очень решительным. Прибавлю, что помпил видит очень недалеко: часто он проходит в пяти сантиметрах от своего паука и не замечает его.

Если бы зоологи посчитали силу за важный признак, то сколии заняли бы первое место в ряду перепончатокрылых насекомых. Самые крупные из наших носителей жала — древесная пчела ксилокопа, шершень, шмель — выглядят жалкими рядом с некоторыми сколиями. Из этой группы гигантов в моей местности живут сколия желтолобая длиной в пять сантиметров, а в размахе крыльев побольше десяти сантиметров и сколия краснохвостая, не уступающая ей по величине. Узнать эту вторую сколию легко по щетке рыжих волос, торчащей на конце ее брюшка.

Черная окраска, желтые бляхи на брюшке, прочные крылья цвета луковой кожицы с пурпуровым отливом, узловатые грубые ножки, усаженные жесткими волосками, массивное телосложение, большая жесткая голова, неловкая походка и короткий, молчаливый полет — вот общие признаки самки. Самец одет изящнее, он грациознее, но выглядит не менее сильным, чем самка.

Собиратель насекомых не без страха увидит впервые сколию. Как поймать такое насекомое и как уберечься от его жала? Ведь если укол жала соответствует величине сколии, то боль будет ужасной. Как больно, когда ужалит шершень! Что же будет, если ужалит такой гигант? Опухоль величиной с кулак, режущая боль, словно вас прижгли раскаленным железом...

Признаюсь, что, хотя мне и очень хотелось пополнить свою коллекцию сколией, я не сразу решился поймать ее. Я хорошо помнил о том, как меня жалили осы и шершни, а потому и был чрезмерно осторожен. Теперь-то я совсем излечился от прежних страхов и если вижу сколию, сидящую на головке чертополоха, то попросту хватаю ее пальцами: пусть она велика и страшна на вид. Не буду секретничать: смелость моя только кажущаяся. Сколии очень миролюбивы. Их жало скорее рабочее орудие, чем боевой кинжал, они парализуют при помощи его добычу и только изредка пускают в ход для защиты себя. К тому же туловище сколий очень негибко, и легко избежать укола жала, беря осу в руки. Если сколия и ужалит, то боль от укола невелика. Это свойственно почти всем парализаторам: их яд не вызывает уж очень жгучей боли.