Петр Кропоткин - Взаимная помощь среди животных и людей как двигатель прогресса

Когда мы стараемся приподнять завесу, скрывающую от нас древние учреждения, особенно те, которые преобладали при первом появлении существ человеческого типа, нам приходится — за отсутствием прямых свидетельств — совершать громадную, копотливую работу, чтобы проследить в восходящем порядке все признаки существования каждого учреждения. Тщательно отмечая малейшие следы их в привычках, обычаях, преданиях, песнях, фольклоре и т. д., мы сводим затем в одно результаты каждого из этих отдельных изучений и мысленно восстановляем общество, которое отвечало бы одновременному существованию всех этих учреждений. Всякому понятно поэтому, какая масса фактов и какое огромное количество изучений, в частности, известных сторон вопроса требуется для того, чтобы прийти к какому-нибудь прочному заключению. Именно такого рода детальное изучение и можно найти в монументальных трудах Бахофена и его последователей, между тем как оно отсутствует в трудах противной школы. Масса фактов, собранных профессором Вестермарком, несомненно, поражает изобилием, и его труд имеет большую ценность, как критическая работа; но едва ли он побудит тех, кто в оригиналах знаком с трудами Бахофена, Моргана, Мак-Леннана, Поста, Ковалевского и т. д., и кто ознакомлен с работами школы деревенской общины, изменить свои мнения и принять теорию патриархальной семьи.

Так, аргументация, основываемая Вестермарком на семейных обычаях приматов (высших обезьян), не имеет, смею сказать, той цены, которую он ей приписывает. Наше знакомство с семейными отношениями общительных видов обезьян нашего времени отличается чрезвычайною недостаточностью, причем два необщительных вида — оранг-утаны и гориллы — не могут быть принимаемы в расчет, так как оба вида, как я уже указал в тексте, очевидно, принадлежат к вымирающим видам. Еще менее нам известно об отношениях, существовавших между самцами и самками приматов к концу третичного периода. Жившие в то время виды, весьма вероятно, все вымерли, и мы не имеем ни малейшего представления о том, который из них был прародительскою формою, из которой выработался человек. Все, что мы можем сказать с некоторым вероятием, это то, что у различных видов обезьян должны были существовать различные семейные и родовые отношения, что видов в то время было чрезвычайно много, и что с тех далеких времен в обычаях приматов должны были произойти крупные изменения, подобные тем изменениям, которые имели место даже в течение двух последних столетий в обычаях многих других млекопитающих, переставших жить обществами.

Вследствие этого спор должен быть сведен исключительно к человеческим учреждениям; и при подробном обсуждения каждого отдельного следа каждого древнего учреждения, в связи со всем тем, что нам известно о других, учреждениях того же самого народа или того же самого рода , лежит главная сила доказательств школы, утверждающей, что патриархальная семья есть учреждение сравнительно позднего происхождения.

Действительно, у первобытных племен имеется целый круг установлений и обычаев , которые становятся вполне понятными, если мы примем идеи Бахофена и Моргана, а без них совершенно необъяснимы. Таковы: коммунистическая жизнь рода, пока он не распался на отдельные отеческие семьи; жизнь в длинных домах и жизнь классами , занимающими отдельные „длинные дома“, соответственно возрасту и степени принятия (инициации) юношей в состав рода (Миклухо-Маклай, Н. Schurz); ограничения личного накопления имущества, которых примеры я дал в тексте и в одном из Приложений; тот факт, что женщины, взятые из другого рода, прежде чем перейти в частную собственность, должны побыть собственностью всего рода; и многие подобные обычаи, разобранные Лёббоком. Этот обширный круг установлений и обычаев, постепенно приходивших в упадок и исчезнувших в следующей фазе человеческого развития, которая характеризуется деревенскою общиною, находится в полном согласии с теориею „родового, стадного брака“. Но школа патриархальной семьи проходит мимо них, почти не обращая на них никакого внимания.

Такой путь обсуждения вопроса, конечно, неправилен. У первобытных людей не было такого наслоения, или переживания разновременных обычаев, какое существует у нас. У них было одно установление, — род, который включал уже все взаимные отношения членов рода. Брачные отношения и отношения, связанные с владением, суть родовые отношения. А потому мы могли бы, по крайней мере, ожидать от защитников теории патриархальной семьи, что они укажут нам, каким образом вышеупомянутый круг установленных обычаев (позднее исчезнувший) мог существовать в обществах людей, которые жили бы под системою, противоречащею подобным институциям, т. е. под системою отдельных семей, управляемых каждая своим главою семьи. Откуда явился первобытный коммунизм, когда система отдельных семей противоречила ему?