Вячеслав Демидов - Как мы видим то, что видим [издание 3-е , перераб. и доп.]

И тут же вспоминаются строчки Николая Заболоцкого:

Можно многое вспомнить в связи с модой, красотой и эталонами. Можно процитировать мнение директора Института социальной психологии Страсбургского университета Абраама Моля о том, что привлекательность или несимпатичность человека «связана с незначительными отклонениями каждого элемента телосложения от общей схемы». Можно вспомнить спартанцев, которым запрещалось законом (!) носить одежду «не подобающего для мужчины цвета». Или влюбленного в плацпарады Павла I, пытавшегося нивелировать все и вся:

Размер для шляп – вершок с осьмой,

Впредь не носить каких попало...

В СССР было время, когда администраторы ресторанов не пускали в свои заведения девушек в брюках. В одной книге о моде, изданной в 1959 г., так и предписывалось: «Иногда мы встречаем на улицах молодых девушек и женщин в брюках. А между тем появляться в брюках на улице, на собрании, в институте не принято – это считается неприличным. Девушка или женщина может ходить в брюках только дома, во время занятий спортом или на работе, если это необходимо по условиям производства». Потом не пускали в мини-юбках, потом в макси, требуя – о, ирония судьбы! – как минимум брючного костюма («...В женском гардеробе широко используются брюки», – меланхолично заметила дама, автор приведенной чуть выше цитаты, в своей новой книге о моде, изданной в 1974-м, а не в 1959-м году...).

В моде одни забегают чуть вперед, а другие цепляются за наряды своей молодости... Такова жизнь, как говорят во Франции...

Кстати, о Франции. Профессор Петров приводит в своей книге «Мода как общественное явление» поучительную историю. Людовик XIV, которому приписывается фраза «Государство – это я!», почему-то очень не любил высокие женские прически, которыми увлекались придворные модницы. Но вывести из употребления «вавилонские башни» никак не мог, хотя и весьма старался. Но вот в Париж приехал английский посланник лорд Сэндвич со своей хорошенькой женой, носившей низко уложенные волосы, и все парижские дамы мгновенно последовали за заграничной новинкой. Король был в чрезвычайном раздражении. «Признаюсь, меня очень оскорбляет то, – жаловался он, – что, когда я, опираясь на свою власть, выступал против этих высоких причесок, никто не выказывал ни малейшего желания сделать мне удовольствие и изменить их. Но вот явилась никому не известная англичанка, и вдруг все дамы, даже принцессы, кинулись от одной крайности к другой!»

– Все, что вы написали, – сказал модельер Вячеслав Михайлович Зайцев, – это довольно верная констатация того, что в мире моды происходит... Я бы только хотел обратить внимание на ее роль, так сказать, в продолжении человеческого рода. Если вы любите другого и вас любят, вы хотите нравиться этому человеку. Если вас, к несчастью, не любят, вы хотите нравиться еще больше. И роль моды в этом «нравиться» колоссальна. И еще. Человек – дитя природы. Во всем живом, что природу наполняет, все меняется от сезона к сезону, и в человеке тоже. «Моды сезона» не прихоть, а выраженное внешне желание отметить изменения, происходящие в природе и в человеческом организме, желание соответствовать времени года, желание чувствовать на себе доброжелательные взгляды... Мы ведь очень чутко реагируем на то, как на нас смотрят, и женщины в этом отношении – точнейшие барометры. А доброжелательные взгляды поднимают тонус, вызывают желание жить хорошо, красиво, желание работать хорошо – это уж само собой разумеется... Мысль о том, что один из толчков к смене моды – усталость восприятия, кажется мне совершенно бесспорной. Знаете, когда делаешь новую коллекцию костюмов, а на это уходит примерно полгода, многие вещи к концу уже кажутся совсем не такими интересными, какими воспринимались вначале. Однако если бы было не так, я бы испугался: неужели я останавливаюсь?

...Здесь автор и хотел кончить разговор о моде. Но жена сказала: «А плохая мода? Почему о ней ни слова? Или такой не бывает?»

Увы, бывает... Однако проблема «что такое хорошо и что такое плохо» в моде запутана больше, чем где бы то ни было. «То, что правда на той стороне Пиренеев, то обман на другой стороне», – сказал французский поэт. Можно одно утверждать наверняка: если мода используется, чтобы подчеркнуть мнимое превосходство над другими людьми, если она – результат желания казаться, это безусловно плохая мода. Потому что здесь уже кончается эстетика и начинается нечто совсем иное: фальшивая вывеска, торгашество, стремление сбыть подороже малоценный товар...