Хьюз Райан - ТЬМА ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Во всяком случае Джедра; Кайана сражалась четко и умело, но не показывала большой радости, даже когда ей удавалось прорвать защиту Сахалика и Шани, и после каждой тренировки она немедленно возвращалась в их казарму.

Когда Джедра пытался заговорить с ней, она отвечала как зомби, пока он не сдавался и не оставлял ее одну. Он стал опасаться за ее рассудок, боясь, что жестокость, которую она видела с тех пор, как стала рабыней в первый раз, может сломать ее разум, но никак не мог придумать, как вывести ее из этого состояния. Побег казался чем-то совершенно невероятным, как и возможность прожить достаточно долго, оставаясь гладиатором.

Пока, однако, кроме жизни гладиатора других вариантов не было, и Джедра собирался заниматься именно этим. Ему по-прежнему не нравилась идея убивать другие разумные существа ради чьего-то там удовольствия, но после поединка с Лотаром его мнение слегка изменилось. Лотар хотел быть здесь, он по своей воле сражался с парой рабов, которые вовсе не хотели этого. Джедра с Кайаной попытались спасти его жизнь, но даже его убийство было бы простой самообороной по любым моральным кодексам о которых слышал Джедра. Сахалик уверял их, что теперь они с Кайаной будут сражаться только с профессиональными гладиаторами, что им не придется убивать таких же как они рабов. В таком случае лицом к лицу перед ними будут только те, кто хотел быть там, кто выбрал это опасное занятие добровольно и выберет их как соперников в надежде завоевать еще больший статус и, одновременно, большой приз, убив побеждающую команду. Так что речь идет о своеобразной справедливости, отмщении, а любой другой вариант означает самоубийство, а Джедра не думал, что есть такой моральный кодекс, который требует этого. Так что он будет драться на арене. Он ненавидит это, он постарается убежать при первом же удобном случае, но пока он будет драться, драться и побеждать.

День их второго сражения приближался, быстро и неотвратимо. Дни, в которые они тренировались, отрабатывали технику и тактику, все слились в единое мгновение. Как только Сахалик опять привел их в ямы, Джедре показалось, что он только мигнул после схватки с дварфом, и опять очутился здесь.

Но сегодня они должны были сражаться с женщиной-человеком, которая была на голову выше и намного шире Кайаны, и которая сражалась мечами. В левой руке она держала короткий нож с острейшим лезвием, а в правой длинную, обоюдоострую рапиру.

Глашатай, объявляя бой, говорил долго и напыщенно, - На прошлой неделе вы видели одну из этих бойцов; она отрезала лапы дикому тигону, и только потом взяла его голову как трофей. А другая команда, которую вы все, конечно, помните, ругалась между собой о тактике и никак не могла решить, кто из них нанесет последний удар. Сегодня, я знаю, вы все с нетерпением ждете когда...Браха из Дома Гнорр сразится с...Джедрой и Кайаной из дома Рокур.

Так как Браху назвали первой, она первой вышла на арену. Она крутила нож и меч кругами перед собой, свет темного солнца отражался в их блистающих гранях, и толпа одобрительно взревела.

Ее грудная перевязь была украшена драгоценными камнями и ярко сверкала, как и ее набедренная повязка, обвитая цепями - все остальное было обнажено, слишком рискованно для гладиатора, женщины или мужчины - и все вместе привело толпу в состояние экстаза.

Когда Джедра с Кайаной последовали за ней, Кайана посмотрела презрительно на свой собственный, ничем не урашенный скромный клинок со слегка изогнутым и застренным только с одной стороны лезвием, длинным как ее рука, и сказала почти равнодушно, - Может быть, если я отвлеку ее своей шеей, у тебя будет возможность заколоть ее ударом в спину.

- Что? - поразился шокированный Дждра. - Кайана, не говори так, я тебя прошу. Мы и так легко победим ее.

- Конечно победим. - Она попыталась закрутить свой собственный меч, но не согнула, как следует, правую руку, так что меч вылетел из ее ладони и воткнулся в песок в нескольких футах перед ней. Толпа зашлась хохотом, когда она наклонилась, чтобы поднять его.

- Вот это хорошо, - сказал Джедра. - Пусть думает, что мы неуклюжи и ничего не умеем. - И, может быть, это заставит псиоников подумать, что для честного боя нам нужны наши псионические таланты, подумал он, но не рискнул сказать это вслух. Он просто вынул свой собственный меч и моргнул, сделав вид, что порезался.

Женщина, Браха из Дома Гнорр, ехидно улыбнулась, - Вы можете махать руками столько, сколько вам нравится, - сказала она, но последний удар будет за мной.