Корнелл Вулрич - Романы

На секунду оторвавшись, он взглянул на нее:

— Я вам не надоел?

Она улыбнулась в ответ искренней, широкой улыбкой, как улыбаются друг другу заговорщики:

— Вы очень хороший собеседник. Тихий, но с вами не соскучишься.

На этот раз наступила его очередь улыбаться.

— Как пишется ваше имя?

— П-р-е-д-ъ-я-в-и-т-е-л-ь.

Он взглянул на нее, затем вновь нагнулся над столом.

— Не слишком звучное имя, а? — пробормотал он неодобрительно.

Он написал цифру «100». Она подошла поближе и искоса посмотрела на листок.

— Мне что-то хочется спать, — заметила она, притворно зевая и похлопывая ладонью по рту.

— Почему бы вам не открыть окно? Здесь, по-моему, немного душно.

— А по-моему, нет. — Тем не менее она подошла к окну и распахнула его. Затем вновь вернулась к нему.

Он успел добавить еще одну цифру.

— Как вы себя чувствуете теперь, лучше? — поинтересовался он с ироничной невозмутимостью.

Она бросила быстрый взгляд вниз:

— Значительно лучше. Можно сказать, я просто ожила.

— Как немного для этого нужно, не правда ли? — едко заметил он.

— Удивительно немного. Чуть больше, чем просто ничего. — Она была в восторге от собственного остроумия.

Он прекратил писать и положил перо на стол, не выпуская его.

— Все это ужасно глупо.

— Не я пришла к вам с просьбой, а вы ко мне. — Она кивнула. — Спокойной ночи.

Перо вновь ожило в его руке.

Когда в ответ на его звонок подъехал лифт и распахнулась дверь кабины, он стоял в дверях квартиры и, обернувшись, что-то говорил хозяйке на прощанье. В одной руке между вытянутыми пальцами он держал листок бумаги, очевидно вырванный из записной книжки, сложенный пополам.

— Надеюсь, я был не слишком груб, — говорил он. Грустная улыбка на секунду тронула его губы. — По крайней мере, я знаю, что не наскучил вам. И прошу извинить меня за столь поздний визит. В конце концов, дело было исключительно важным.

Затем она, видимо, что-то сказала, на что он ответил:

— Вам не стоит беспокоиться по этому поводу. Я не стал бы утруждать себя и выписывать чек, если бы собирался потом приостановить платежи. Это была бы слишком глупая шутка, с какой стороны ни посмотри…

— Вниз, сэр? — спросил лифтер, чтобы привлечь его внимание.

Он обернулся:

— Лифт уже здесь. — Затем вновь обратился к ней: — Ну что же, спокойной ночи.

Он вежливо прикоснулся кончиками пальцев к шляпе и вышел, оставив за собой слегка приоткрытую дверь. Дама медленно закрыла ее, не выходя в коридор.

В лифте он поднес к глазам листок бумаги и взглянул на него.

— Эй, подождите минутку, — воскликнул он, сделав лифтеру знак рукой. — Она же написала мне только имя…

Служащий остановил лифт, готовый направить его вверх.

— Вы хотите подняться обратно, сэр?

В какой-то момент он, казалось, хотел согласиться. Но потом взглянул на часы:

— Нет, ничего. Думаю, все будет в порядке. Давайте вниз.

Кабина вновь набрала скорость и спустилась вниз.

Внизу он задержался в вестибюле, показал портье листок и спросил его:

— Как вы думаете, в какую сторону это отсюда, к центру или наоборот?

На листке было имя и номер. «Флора», номер и «Амстердам».

— Наконец-то все, — спустя минуту или две, задыхаясь, говорил он Берджессу по телефону из круглосуточной аптеки на Бродвее. — Я думал, что нашел ее, но оказалось, что есть еще одно звено, на этот раз последнее. Нет времени рассказывать подробно. Вот где это находится. Я уже иду туда. Когда вы сможете там быть?

На полной скорости мимо пронеслась патрульная машина; Берджесс, прибывший в ней, издалека узнал машину Ломбарда, которая одиноко стояла перед одним из зданий и на первый взгляд казалась пустой. С риском для жизни полицейский на полном ходу выпрыгнул из машины и бросился назад. И, лишь оказавшись на тротуаре и оттуда приближаясь к автомобилю, он разглядел Ломбарда, который сидел на подножке, так что корпус машины заслонял его от проезжей части.

Сначала Берджесс подумал было, что ему плохо, судя по тому, как он, скорчившись, сидел на ступеньке автомобиля. Он согнулся почти пополам, голова свесилась вниз и едва не касалась асфальта. Это была поза человека, страдающего от непереносимых болей в желудке, почти умирающего.

В нескольких шагах стоял мужчина в нижней рубашке и подтяжках и с сочувствием смотрел на него. В руке он сжимал трубку, а у его ног сидела собака. При звуке торопливых шагов Берджесса Ломбард медленно поднял голову и затем вновь отвернулся, — так, словно ему требовалось сделать слишком большое усилие, чтобы просто заговорить.