Патрик Уайт - Фосс

Мистер Топп играл и играл. Он продолжал бы всю ночь, поскольку имел слабость музицировать для самого себя, но хозяйка насела теперь уже на мисс Холлиер и в конце концов убедила ее сыграть ту вещицу, где нужно перекрещивать руки над клавишами, весьма грациозно, надо сказать.

Потом наступил черед Тома Рэдклифа спеть «Чары любви» [7] Бюргер, Готфрид Август (1747–1794) – немецкий поэт, создатель жанра серьезной баллады в немецкой поэзии, автор баллады «Ленора», «Дикий охотник» и др. . У него был высокий бас. От неподдельного пыла алый мундир лейтенанта раздулся, стекло и фарфор на полках шкафчиков принялись позвякивать. Взгляд Беллы Боннер затуманился.

Теперь Белла не была ни живой плотью, ни мрамором. Ее окутало облако истовой нежности, и сама она стала этим облаком. Пребывать в состоянии подобного блаженства можно и вечно, однако практичная натура девушки повлекла ее прочь, и она принялась прогуливаться по гравиевым дорожкам вокруг дома, в котором скоро поселится, дома, прямо-таки излучающего достаток и изящность – и Любовь, конечно же, Любовь! Любовь расхаживала по тем же гравиевым дорожкам, источая знакомый аромат макассарового масла или, принимая уже иную из своих форм, воплотившись сразу в семерых малюток. И тут Белла залилась краской, и те, кто не сводил с нее глаз, не преминули это подметить.

Чай еще не принесли, и свет ламп, который в начале вечера лился цельным желтым потоком, наполнился дрожащими розовыми оттенками. Лепестки цветов падали на полированное красное дерево и отражались в нем. Крупные, теряющие идеальную форму розы буквально лопались, распираемые неистовым благоуханием и липкими тычинками. И стало довольно жарко.

Отчасти поэтому Лора Тревельян прошла сквозь слетевшихся на свет мотыльков на террасу, где стояли каменные вазоны и кто-то топтался в зарослях герани, однако тяжелый воздух ночи оказался ничуть не лучше, чем духота надоевшей гостиной. Прогуливаясь снаружи, Лора все еще оставалась в свете ламп. Впрочем, далеко свет не распространялся, и она засомневалась. Ей открылось, что прочный каменный дом со всем своим содержимым, да и вся история покорения этих земель удивительно бесцеремонны и преходящи, а ночь – близкая и знойная как плоть дикаря, далекая и необозримая как звезды – восторжествует по всем законам природы.

Плавая в этой неукротимой темноте с чувством приятного смирения, молодая женщина внезапно врезалась в чье-то твердое тело и немедленно вернулась в свое собственное.

– Прошу прощения, мисс Тревельян, – сказал Фосс. – Вы тоже вышли в поисках прохлады?

– Я? – спросила Лора. – Да, внутри душно. Первые жаркие ночи бывают изнурительны. И так коварны, даже опасны. Через полчаса может подняться ветер, и мы будем дрожать от холода.

Она уже дрожала, хотя знойная темнота окутывала их как шерстяное одеяло. Неподалеку, вокруг бухты, все еще находилось поросшее камышом болото, гуляя по которому в поисках мидий один юноша недавно подхватил лихорадку и умер.

Фосса в тот момент климатические особенности интересовали мало. Насколько эта девушка кривит душой? Не имея привычки признавать собственную нечестность, он довольно болезненно воспринимал чужую.

До чего неудобно, устыдилась Лора, выйти в сад, не имея убедительной причины. Она ощутила свою беззащитность. Возможно, даже вину.

– Я все пытаюсь представить вашу жизнь в этом доме, – сказал Фосс, поворачиваясь к похожим на пчелиные соты окнам, в которых темные фигуры мелькали и погружались в медовый свет. – Вы пересчитываете постельное белье?

Ему действительно было интересно, потому что теперь это действительно его касалось, хотя и непонятно, каким же образом.

– Вы печете пироги? Подшиваете простыни? Или читаете романы в этих своих комнатах и принимаете по утрам знакомых, леди с тонкими талиями и жеманными манерами?

– Всего понемногу, – признала Лора, – но мы ни в коем случае не убогие насекомые, мистер Фосс.

– Ничего такого я вовсе не имел в виду! – рассмеялся он. – Надо же было с чего-то начать разговор.

– Неужели мужчине так трудно представить жизнь обычных домашних женщин? Или дело в том, что вы – мужчина необычный?

– Не знаю, что там думают другие мужчины, поэтому сказать наверняка не могу.

Немец предпочел оставить свое мнение при себе.