Патрик Уайт - Фосс

– Тебе понравился этот мистер Бэджери? – поинтересовалась тетушка Эмми в среду, накануне пикника Принглов.

– Разве он может не нравиться? – спросила Лора.

– По некоторым стандартам он не вполне джентльмен, – вдохнула тетушка Эмми. Затем, видимо, о чем-то вспомнив, добавила: – Нам не следует принимать поспешных решений, по крайней мере, в отношении соответствия этим стандартам. Мужчины, как ты скоро поймешь – ведь ты девушка практичная, дорогая моя Лора, – так вот, мужчины становятся тем, что делают из них женщины.

Миссис Боннер пересчитывала столовое серебро и пребывала в прекрасном настроении.

– Тогда не должны ли мы предположить, что бедная жена доктора Бэджери еще не вполне преуспела? – спросила Лора, любившая поддразнить свою тетушку именно в те моменты, когда особенно ее любила.

– Подобное предположение весьма нелепо! – воскликнула та, рассердившись на ни в чем не повинные вилки. – Девушка, если она истинная леди, может смело считать любого джентльмена холостяком, пока те, кто в состоянии узнать правду, не уведомят ее об обратном!

Миссис Боннер, ясно выразив свою позицию, снова пришла в хорошее настроение. Однако в четверг ее надежды разбились вдребезги: Белла спустилась одна, в шляпке, придававшей ей еще более мечтательный вид.

– Где Лора? – спросила тетушка и мать, рассеянно целуя ее по привычке.

– Не знаю, – ответила Белла.

Разговаривать ей не хотелось. Она парила в облаках. Теперь она была сама по себе.

– Лора! – позвала миссис Боннер. – Вот ведь досада! Лора, лошади не могут ждать вечно, ты знаешь, чем это кончается!

– Том уже здесь? – спросила Белла, надевая старые перчатки для пикника. Щеки ее прелестно раскраснелись.

– Будто ей не приходилось испытывать на себе недовольство слуг, которых заставляют ждать! Что может быть хуже! Лора! – не унималась миссис Боннер.

– Да, тетя, – ответила племянница с необычайной кротостью. – Я не задержу вас ни на секунду.

– Ты же не одета!

– Я никуда не еду.

– Неужели вы лишите нас такого удовольствия? – спросил Том Рэдклиф, который только что прибыл и смотрел не на ершистую кузину, а на свою драгоценную собственность.

– Принглы ждут нас всех! – возмутилась миссис Боннер.

Та отправилась бы и на одной ноге, лишь бы ни на дюйм не отступать от выбранного курса.

– Моего ребенка мучают газы, и я должна остаться, ведь он так во мне нуждается, – с серьезным видом ответила Лора.

– Неужели вы и от газов избавлять научились? – спросил Том Рэдклиф.

Дальновидная миссис Боннер углядела в этом трагедию куда более значительную, чем плохое самочувствие младенца.

– Твой ребенок! – всхлипнула она. – Подайте руку, Том. Мне понадобится ваша поддержка.

Она разрыдалась, и ее увели в экипаж.

Теперь Лора была свободна. Вытерев о передник мокрые руки, которые наблюдательный доктор Бэджери счел слишком красными, она вернулась наверх. Лора всегда стирала разнообразные предметы детской одежды сама, поскольку сразу решила, что в этом заключается ее долг.

В тот день вполне здоровый ребенок лишь немного капризничал. Молодая женщина стояла и смотрела на девочку. Теперь больше никто не усомнился бы в их родстве. Объятые тайной молчаливого сговора, они нежно трогали друг друга, их покрывали тончайшие серебристые паутинки улыбок. Вдруг по лицу матери пробежала тень, сердце забилось быстрее, она подхватила ребенка на руки и принялась ходить взад-вперед.

Молодая женщина расхаживала по знакомой комнате, среди равнодушной мебели, но этих двух близких существ настигла буря цветов куда более темных, чем страсти людские. Пока их покачивало, швыряло и бросало, беспомощность и отчаяние окрасили кожу женщины в уродливую коричневу. Что ей было делать? Чувствуя, как его затягивает водоворот сверхъестественных опасностей, дитя могло хотя бы криком позвать на помощь мать и надеяться на спасение. А вот матери уповать было не на кого, и она совершенно растерялась.

– Душа моя, душа моя, – шептала Лора Тревельян, целуя девочку. – Мне так страшно!

Поцелуи подарили младенцу иллюзию безопасности, он успокоился и заснул. Мать видела, как на него спустилась благодать сна. И тогда ей пришло в голову помолиться о любви и защите Высшей силы, однако она не решалась, потому как страшилась осознать невозможность защитить это доверчивое дитя. Только ближе к вечеру она прониклась всей глубиной собственного отступничества и ощутила полную опустошенность.